Российская правовая газета

     Исключение законодателем документарных акций из гражданского оборота России в силу несовершенства использованных законодателем правовых конструкций повлекло нарушение прав некоторых собственников таких ценных бумаг. Актуальность рассматриваемой проблемы подтверждается тем, что судебные споры, связанные с данным изменением статуса документарных акций, в отдельных случаях продолжаются и поныне.

Анициферов Олег Дмитриевич

     В качестве примера того, какнесовершенство норм об исключении из оборотадокументарных акций стало одним из факторовнарушения прав участников оборота, можнопривести следующее дело.

     В апреле 1993 года некое закрытоеакционерное общество (далее – «Общество»)приобрело 300 именных документарных акций,эмитируемых открытым акционерным обществом -банком (далее – «Банк»). Общество оплатило акциисвоевременно, однако один из платежей (за стоакций) был направлен, видимо, не по темреквизитам, которые были предусмотреныдоговором для направления платежа, хотя это былиреквизиты Банка и деньги плательщику невозвратились. Из-за этого в реестре, который в 1993году вел сам Банк, на лицевом счету Общества былиотражены только двести акций вместопредполагавшихся трехсот. Тем не менее, Обществубыли выданы два сертификата акций – на сто и надвести акций.

     В 1998 году Банк передал реестрпрофессиональному регистратору. Естественно, вреестре на лицевом счете Общества по-прежнемузначились двести акций. В начале 2003 года Обществонаконец-то решило получить выписку из реестраакционеров Банка. Нетрудно представитьудивление Общества, получившего от регистратораинформацию о наличии только двухсот акций насвоем счете.

     Накануне обращения Общества крегистратору, в декабре 2002 года, были внесеныизменения в Федеральный закон от 22.04.96 № 39-ФЗ «Орынке ценных бумаг» (далее – Закон о рынке ценныхбумаг), установившие возможность выпуска именныхэмиссионных ценных бумаг только вбездокументарной форме (далее – Закон о внесенииизменений). Законодатель определил, что ранеевыданные сертификаты именных эмиссионных ценныхбумаг приравниваются к выпискам из системыведения реестра владельцев ценных бумаг. Этоозначало, что сам по себе ранее выданныйсертификат после вступления в силу Закона овнесении изменений не мог удостоверять правособственности на ценные бумаги.

     В конце 2003 года Общество выяснило, чтотридцать четыре акции Банка значатся в реестрена счете «ценные бумаги неустановленных лиц»,открываемом регистратором в соответствии с п. 3.3.Положения о ведении реестра владельцев именныхценных бумаг, утвержденного ПостановлениемФедеральной комиссии по рынку ценных бумаг от02.10.97 № 27 (далее – Положение о ведении реестра).

     Общество решило предъявить свои правав отношении указанных тридцати четырех акций инаправило соответствующее требованиерегистратору, однако последний отказалсяпроизвести зачисление акций на лицевой счетОбщества, мотивировав отказ недоказанностьюОбществом своего права собственности на данныеакции.

     В начале 2004 года, руководствуясьнормой п. 3.3. Положения о ведении реестра,Общество предъявило в арбитражный суд иск обобязании регистратора списать акции со счета«ценные бумаги неустановленных лиц» и внестизапись о зачислении данных акций на лицевой счетОбщества.

     Позиции судов

     В иске Обществу было отказано,апелляция, кассация (Постановление ФАС МО от22.09.2004 № КГ-А40/8104-04.) и заявление о пересмотресудебных актов в порядке надзора результата недали. Судебные инстанции посчитали, чтоОбществом был заявлен виндикационный иск, однакоответчик (регистратор) не является владельцемспорных акций и виндикационное требование к немузаявлено быть не может. Также суд констатировал,что истец не доказал наличие у него правасобственности на момент подачи иска. Кроме того,суд по заявлению ответчика применил исковуюдавность, исчислив ее с 1993 года, когда Общество,по мнению судебных органов, должно было узнать онарушении своего права.

     В своих жалобах Общество утверждало,что его исковые требования не являютсявиндикацией, так как невозможно виндицироватьакции от «неустановленных лиц». С точки зренияОбщества, его требования были основаны на нормест. 304 ГК РФ, следовательно, на них нераспространялась исковая давность (абз. 5 ст. 208 ГКРФ). При этом Общество однозначно считало, что онобыло и являлось на момент рассмотрения спорасобственником акций (по крайней мере, тридцатичетырех, находящихся на счете «ценные бумагинеустановленных лиц»).

     Интерес Общества состоял в возмещениистоимости утраченного Обществом имущества путемполучения либо такого же количества акций, либоденежного эквивалента. Однако Обществоотказалось от идеи расторжения договоракупли-продажи акций и взыскания с Банка денежныхсредств, уплаченных за акции, так как с 1993 годарыночная стоимость акций несоизмеримо выросла исумма оплаты, даже с учетом процентов запользование, интереса для Общества непредставляла.

     Более того, в данном случае Обществодолжно было бы признать, что у него никогда небыло спорных ста акций Банка. Следовательно,ответчик в 2004 году заявил бы о пропуске срокаисковой давности. Спор сторон процесса о том,должно ли было Общество узнать об отсутствии унего акций в период с 1993 по 2001 годы, в такойситуации вполне мог окончиться не в пользуОбщества.

     При рассмотрении вопроса о том, непроизошло ли прекращение права собственности вдекабре 2002 года, то есть в момент вступления всилу Закона о внесении изменений, Обществопришло к парадоксальному выводу о том, что именноуказанный закон явился основанием прекращенияправа собственности. В связи с этим вариантвзыскания с Банка рыночной стоимостиутраченного имущества со ссылкой на его утрату в2002 году был Обществом отброшен.

     Способы защиты прав

     На наш взгляд, Общество изначальнонеправильно заняло позицию, что правособственности на акции у него не прекратилось.Иск Общества был основан именно на этом.Предоставление истцом доказательств вещногоправа является условием удовлетворения вещногоиска, в данном случае - иска собственника (См. СкловскийК.И. Применение гражданского законодательствао собственности и владении. Практическиевопросы. – М.: Статут, 2004. С. 338, 356; ВаськовскийЕ.В. Учебник гражданского права. – М.: Статут,2003. С. 353 - 354.). Невозможно было найти связь междусертификатом акций, находящимся у Общества, иакциями на счете «ценные бумаги неустановленныхлиц» при отсутствии каких бы то ни былодоказательств, ее подтверждающих.

     Полагаем, что право собственности наакции Банка действительно прекратилось врезультате изменения законодательства в декабре2002 года. Раз сертификат стал выпиской из реестра,то он стал лишь «неверной» выпиской, неотражающей реальное наличие прав собственности.Совершенная в 1993 году ошибка Банка (неотражение вреестре существующего права собственностиОбщества) привела к утрате ста спорных акций,которые перестали существовать как объектгражданского права в 2002 году. Имел место сложныйюридический состав – ошибка Банка плюсизменение законодательства, что в комплексе иповлекло за собой прекращение правасобственности на утраченные акции.

     Вступление в силу Закона о внесенииизменений стало лишь тем «катализатором»,который и вызвал утрату акций, но сам по себеуказанный закон, конечно, не являлся основаниемпрекращения права собственности. Именно Банкпричинил своим бездействием вред обществу,следовательно, необходимо было предъявлять иск овзыскании убытков от утраты акций в размере ихрыночной стоимости (п. 2 ст. 15 ГК РФ). ПредъявлениеОбществом вещного иска в надежде на неприменениеисковой давности к требованиям собственника обустранении нарушений его права, было неверным. К.И. Скловский отмечает, что «в соответствии сост. 12 ГК РФ защите подлежат толькодействительные, наличные права, но никак не правапрошлые» (Скловский К.И. Гражданский спор.Практическая цивилистика. – 2-е изд., испр. и доп.– М.: Дело, 2003. С. 245).

     Для обоснования такого вывода еще раз остановимся на событиях 1993 года и проследим возможные действия сторон спора и позицию суда в случае, если бы был предъявлен иск о взыскании убытков. Получив на руки сертификат на сто акций Банка, Общество стало их собственником (ст. 54 действовавшего тогда Положения об акционерных обществах, утвержденного Постановлением Совета Министров РСРФСР от 25.12.90, далее – Положение об АО). Закон о рынке ценных бумаг не внес изменений в правовое положение Общества (см. в ст. 2 определения понятий: «документарная форма эмиссионных ценных бумаг», «сертификат эмиссионной ценной бумаги», «владелец»). Таким образом, спорные сто акций существовали и находились в собственности Общества с 1993 по 2002 годы, до момента вышеуказанных изменений законодательства.

     При предъявлении иска о взысканииубытков Банк как ответчик, безусловно, попыталсябы заявить о пропуске срока исковой давности. Нодля применения исковой давности необходимоустановить день, когда истец узнал или должен былузнать о нарушении своего права (п. 1 ст. 200 ГК РФ).Банк утверждал бы, что срок необходимоотсчитывать с апреля 1993 года, когда Банк не внес вреестр информацию о выданных Обществу акциях,чем нарушил норму ст. 50 Положения об АО. Однакоданное нарушение законодательства Банком неповлекло за собой в 1993 году нарушение праваОбщества в виде причинения ему убытков врезультате утраты акций. Только дата нарушенияправа Общества являлась бы обстоятельством,подлежащим установлению судом при решениивопроса о применении исковой давности. Додекабря 2002 Общество года могло свободнореализовывать свои права собственника, а Банкобязан был исходить из их наличия. Следовательно,на момент подачи иска о взыскании убытков вначале 2004 года исковая давность не истекла бы.

     Другим возможным возражением Банкаявилась бы ссылка на неоплату Обществом спорныхста акций. Напомним, что платеж за акции былнаправлен Обществом не по тем реквизитам,которые были указаны в договоре купли-продажи,таким образом, со стороны Общества имело местонеисполнение договора. На наш взгляд, данноевозражение не могло быть противопоставленофакту наличия права собственности Общества наакции по состоянию на декабрь 2002 года.

     Пункт 55 Положения об АО предусматривал, что «акционеру бесплатно выделяется один сертификат на все принадлежащие ему акции в случае их полной оплаты». Выдача Обществу сертификата, хотя и произведенная в нарушение указанной нормы, представляла собой исполнение сделки купли-продажи акций, а не саму сделку. Исполнение сделки, не будучи самостоятельной сделкой (См. Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга первая: Общие положения. 2-е изд. – М.: Статут, 2005. С. 449), не может быть признано недействительным в силу нарушений, совершенных в процессе исполнения.

     Встречный иск о взысканиинеоплаченной стоимости акций на основании п. 2 ст.487 и п. 3 ст. 328 ГК РФ, был бы для Банкабесперспективным по причине пропуска срокаисковой давности. Безусловно, данный срок долженбыл бы исчисляться с апреля 1993 года, когда долженбыл последовать надлежащий платеж за акции.

     В рассмотренном случае допустимымвозражением Банка могла быть только ссылка нанедействительность самого договоракупли-продажи и/или сертификата акций. Уточним,что и договор, и сертификат были подписаны отимени Банка одними и теми же лицами. Если бы Банк,например, «обнаружил», что договор и сертификатподписаны лицами, которые не имели полномочий,договор и сертификат являлись бынедействительными.

     К сожалению, явному злоупотреблению Банком своими правами в подобной ситуации не могут быть противопоставлены адекватные средства правовой защиты. Пункт 1 ст. 10 ГК РФ является не более чем декларацией, которая очень редко используется в судебной практике в целях пресечения злоупотребления правом.

     В заключение отметим, что при принятииЗакона о внесении изменений законодателюследовало урегулировать рассмотренную намиситуацию. Указание в ст. 2 на то, что ранеевыданные сертификаты именных эмиссионных ценныхбумаг приравниваются к выпискам из реестра,никак не решило проблему. Представляется, чтобыло бы неверным нормативно обязать эмитентавключить в реестр ранее не включенные сведения оего документарных именных ценных бумагах. Ведьнарушались бы права иных, указанных в реестревладельцев ценных бумаг, рассчитывавших приинвестировании в ценные бумаги на публичнуюдостоверность реестра. Однако законодатель могпрямо установить, что права владельцевсертификатов именных эмиссионных ценных бумаг,сведения о которых не отражены в соответствующемреестре, прекращаются с момента вступления всилу Закона о внесении изменений, и указанныевладельцы вправе требовать возмещения эмитентомрыночной стоимости ценных бумаг, права накоторые прекращаются.