Михаил Маргелов, Председатель комитета Совета Федерации России по международным делам

Вопрос: Какое влияние российская экономика оказывает на внешнюю политику России?

Маргелов: Политика есть концентрированное выражение экономики. Это марксистская формула. Естественно, внешнеэкономические интересы России оказывают влияние на российскую внешнюю политику. Понятно, что у России есть экономические интересы в ряде стран мира. Мы должны иметь в лучшем случае дружественное, а в худшем - нейтральное окружение на наших границах, чтобы оно позволило нам заниматься внутренними делами. Наверное сейчас это главная цель нашей внешней политики.

Прошлым летом президент Владимир Путин поставил четкую задачу перед МИДом. Российское внешнеполитическое ведомство должно заниматься отстаиванием наших экономических интересов за рубежом. У нас есть ряд крупных компаний транснационального масштаба. Например, ЛУКойл, который имеет интересы в Ираке, в Казахстане, в Колумбии, Анголе. ЛУКойл скупил сеть заправок в США. У нас есть компания "ЮКОС", которая имеет интересы в США и ряде других стран мира. Компания ТНК вообще стала частью British Petroleum. У "Газпрома" есть интересы в Украине, Германии, в Алжире. А если будет построен завод по сжижению газа на Сахалине, то у "Газпрома" появятся экономические интересы и в Японии. Понятно, что есть глобальные интересы у "Транснефти", "Роснефти". У нас есть мощные компании в сфере высоких технологий, "оборонки", космоса - для них нужны рынки сбыта.

Россию часто критикуют по поводу нашего сотрудничества в ядерной сфере с Ираном. Во время своего визита в Вашингтон, я говорил американцам, что никаких проблем нет, потому что для нас ядерное сотрудничество с Ираном - не политическая задача. Это экономическая задача. Я говорил им: "Предложите российскому ядерному сектору экономики другие проекты, дайте ему возможность продавать свои услуги и технологии в другие страны, которые кажутся Вам более безопасными со всех точек зрения! Тоже самое касается и российского экспорта вооружений. У нас есть военная промышленность, в ней заняты миллионы людей, они все должны есть и чувствовать себя достойными гражданами страны. Покупайте все это хозяйство - можете уничтожать, складировать, использовать... Но если что Вам не нравится, то предложите экономическую альтернативу!".

Современная российская внешняя политика отличается от политики времен Ельцина в первую очередь тем, что у нас нет эмоционального отношения к ней - ушли времена "друга Билла" и "друга Гельмута". С другой стороны, мы абсолютно прагматичны во всем, что делаем. Есть конкретные экономические интересы России, они должны быть защищены и развиты. И есть сфера конкурентных преимуществ, в которой мы не собираемся сдавать своих позиций. Да, мы будем конкурировать в экономической сфере. Мы прекрасно понимаем, что нас на мировых рынках не ждут. Но мы не можем быть все время потребляющей страной - мы страна производящая и экспортирующая.

Вопрос: Насколько МИД России быстро реагирует на потребности экономики, а российская экономика доносит свои запросы до МИДа?

Маргелов: Этот вопрос надо адресовать не мне, а МИДу и Министерству экономического развития. Могу сказать лишь одно, что в МИДе работают достаточно дисциплинированные люди и слова президента, как я полагаю, услышаны и приняты к исполнению.

Вопрос: Как Вы можете охарактеризовать экономические аспекты иракской проблемы?

Маргелов: Совершенно неверно считать, что российские экономические интересы в Ираке ограничиваются нефтью. Это, в первую очередь, иракский долг России, который, по разным оценкам, превышает $8 млрд. Но Ирак - это колоссальный рынок сбыта для наших товаров. Это возможности поставок грузовиков, строительства промышленных объектов, а в перспективе - и поставки оружия. Иракская армия вооружена еще советским оружием. Соответственно, это колоссальный рынок услуг по ремонту, обслуживанию, модернизации военной техники. Наверняка в стране, истощенной экономическими санкциями, российские потребительские товары также найдут сбыт. Поэтому наши интересы в Ираке глобальны. Нефть, конечно, самый притягательный и легко продаваемый товар. Но это не единственная сфера, в которой мы собираемся иметь сильные позиции в иракской экономике.

Вопрос: О чем Вас чаще всего спрашивали в Вашингтоне?

Маргелов: Чаще всего спрашивали о том, как Россия будет голосовать в Совете Безопасности по новой иракской резолюции. Второй вопрос: "Зачем Примаков ездил в Багдад?". Я оказался в положении, которое описывал Остап Бендер, когда объяснял, почему он ненавидит быть любимцем Рабиндраната Тагора. Ему постоянно задавали два глупых вопроса: "Почему в продаже нет животного масла?" и "Еврей дли Вы?".

Что касается голосования России, то здесь ответ достаточно прост - давайте подождем голосования. Я встречался с Евгением Максимовичем Примаковым перед моим отлетом в Вашингтон, а его в Ирак, советовался с ним. По поводу поездки в Багдад он со мною не консультировался.

Вопрос: В 2002 году прошли две "торговые войны" между Россией и США - стальная и куриная...

Маргелов: Я бы не стал называть подобные события "торговыми войнами", хотя звучит безумно красиво. По сути, это совершенно нормальная рабочая ситуация, которая постоянно возникает у американцев с их торговыми партнерами. То все дружно били молотками телевизоры "Тошиба", теперь дружно не пьют французскую минеральную воду. Это нормальный процесс! Я очень рад, что мы спорим о том, что связана или не связана эмиграция евреев из России с экспортом американской курятины. Ничего более глупого, чем связывание поправки Джексона-Вэника с экспортом "ножек Буша" я представить себе не могу. Очень хорошо, что мы спорим по поводу стали и курятины, а не о количестве боеголовок или "жучков" в стенах посольств. Это нормальные проблемы в отношениях между нормальными странами.

У меня был сегодня интересный случай. Мой сын собирает марки, и я на вашингтонском почтамте покупал ему подарок. Продавец спросил: "Вы откуда?" - "Из России". -" Я в России не был, но ее видел. Я 31 год прослужил в ВМФ США и видел Сахалин в перископ". Мне значительно больше нравится ситуация, когда мы видим друг друга "в живую" и спорим до хрипоты по поводу окорочков, чем смотрим друг на друга в перископы.

Когда два года назад мы создавали рабочую группу Сенат США -Конгресс Федерации, мы договорились, что периодически будем встречаться, запирать двери, не подпускать журналистов, закатывать рукава и говорить друг другу неприятные вещи по поводу российского и американского законодательства. Это колоссальное завоевание, когда можно говорить честно. За последние два года мы с американцами научились не соглашаться и не становиться врагами. Результатом такого умения говорить друг другу правдивые вещи стал доклад "Российские интересы и американское законодательство", который подготовил мой комитет перед последним визитом Буша в Россию. Мы ждем аналогичного доклада американских сенаторов, чтобы они посмотрели на российское законодательство со своей стороны  - какие у нас остались завалы со времен холодной войны.

Поправка Джексона-Вэника - далеко не единственный пережиток прошлого. Продолжают действовать ограничения на продажу в Россию суперкомпьютеров, запрещен импорт в США российского охотничьего и спортивного оружия. Существует множество анахронизмов в законодательстве и на уровне подзаконных актов. Нормально, когда разногласия между странами объяснимы и понятны. Именно к ним я отношу наши разногласия по курице, которые, кстати, практически преодолены. Сдвинулся вопрос с поставками российской стали. Понятно, что нас никто не будет с распростертыми объятиями встречать на рынках, где есть конкуренция. Но, тем не менее, мы будем присутствовать на этих рынках.

Вопрос: Популярна идея Примакова о многополярном мире - блоке России, Китая и Индии против США. Ныне, в связи с иракской проблемой, говорят о "новой Антанте" - союзе России, Франции и Германии...

Маргелов: Сейчас сложилась ситуация, когда Россия стала главными посредником по Ираку между США и Европой. У России сейчас принципиально иная роль. Она не пытается вбить клин между США и Западной Европой, а пытается стать "мостиком" между ними. Мы научились за эти два года договариваться напрямую с американцами, мы выбили почву из-под ног у тех, кто играл на наших противоречиях. А мы не собираемся играть на противоречиях Западной Европы и США. После 11 сентября важнее стабильность антитеррористической коалиции и единство цивилизованного мира перед лицом общей угрозы, чем достижение сиюминутных политических интересов и провоцирование конфликтов между реальными союзниками и партнерами.

Вопрос: Каким будет мир через 15-20 лет?

Маргелов: Не буду чрезмерно глобализовывать свой ответ. Если результатом военной операции в  Ираке стане  распад этой страны, то мы получим неуправляемую цепную реакцию, которая взорвет весь регион. Появление независимого Курдистана на территории Ирака повлечет за собой раскол Турции, Ирана, Сирии. Это взорвет весь Ближний Восток. Мир не готов к перекройке постколониальной карты Ближнего Востока. Если это произойдет, то мир окажется перед лицом колоссальной опасности неуправляемого кризиса.