Один из самых известных и титулованных американских журналистов Томас Фридман\Thomas L. Friedman, международный обозреватель газеты New York Times, опубликовал книгу "Плоский Мир: Краткая История Двадцать Первого Столетия"\The World Is Flat: A Brief History of the Twenty-First Century. Книга уже полгода находится в числе бестселлеров, а в американских библиотеках стоят очереди желающих прочитать ее.

Фридман полагает, что мировая экономика вступила в третью стадию глобализации, которая принципиально отличается от предыдущих. Первый этап этой глобализации начался вместе с открытием Америки Колумбом и завершился одновременно с 18 веком. В те времена главными конкурентами были отдельные страны, которые боролись друг с другом за ресурсы и рынки. Хотя частный капитал и тогда подчас получал автономию в освоении обширных регионов (например, именно так действовала британская Ост-Индская компания), в целом он не претендовал на роль самостоятельного игрока. Вторая фаза глобализации растянулась на 200 лет, иначе говоря, с 1800 года по 2000 год. В 19 столетии основной причиной экономической интеграции стало быстрое снижение стоимости перевозки грузов, вызванное появлением парового торгового флота и массовым строительством железных дорог. Этот фактор продолжал действовать и после 1900 года, однако на первое по значимости место постепенно вышло радикальное удешевление передачи информации, обусловленное распространением телефонной и телеграфной связи. Затем настала эра электронных коммуникационных технологий, систем спутниковой связи и оптоволоконных сетей. Вторая половина 20 века оказалась свидетелем рождения подлинно мировой экономики, где ключевыми участниками игры стали уже не государства, а транснациональные корпорации, которые на практике определяли ее правила и следили за их выполнением.

Фридман считает, что уникальность современной ситуации состоит в том, что индивидуумы и небольшие группы людей впервые за всю историю человечества получили возможность сотрудничать и конкурировать на мировом рынке в качестве полноценных и полноправных производителей и потребителей товаров и услуг. Сперва глобализация была уделом государств, позже - корпораций, а в наше время в нее все активней включаются отдельные люди и миниколлективы. Эти партнеры-конкуренты могут вступать в экономическое соревнование во всех странах и на всех континентах, создавая новые корпорации или модифицируя работу уже существующих. Их шансы на успех определяются не гражданством и местом жительства, а образованием, способностями, упорством, изобретательностью и доступом к мировой коммуникационной системе. Эта ситуация радикально меняет условия деятельности уже ранее возникших компаний, которым приходится либо постоянно перестраиваться в новой конкурентной среде, либо сдавать свои позиции и уходить из бизнеса. Интернет и прочие коммуникационные технологии сделали возможным такую кооперацию в выполнении самых различных работ, затребованных современной цивилизацией, которая практически мгновенно осуществляется в масштабах всей планеты. Вся планета делается единым производственным полем, в котором действуют унифицированные рабочие правила. В этом и состоит принципиальный смысл концепции "плоского мира", нивелированного информационными технологиями.

Фридман не утверждает, что "плоский мир" будет развиваться спокойно и приведет к исчезновению прежних экономических барьеров. Сейчас этот процесс в той или иной степени охватил половину человечества. Однако вторая половина пока что остается в стороне, и ее присоединение нельзя считать исторической неизбежностью. Большинство жителей множества стран так ничего не выиграло от "уплощения" мира, причем многие даже имеют основания считать, что оно работает против их интересов. Фридман называет ряд наиболее крупных препятствий развитию "плоского мира": во-первых, это катастрофическая бедность и болезни, которыми страдают значительная часть населения планеты, не имеющая шансов улучшить свое положение. Второе препятствие Фридман видит в наличии огромных человеческих масс, которые живут на стыке с "плоским миром" и чувствуют его воздействие, однако не могут воспользоваться его преимуществами (например, таковы обитатели сельской глубинки Индии и Китая).

Третье затруднение состоит в том, что во многих странах Третьего Мира глобализация экономики усилила социальное расслоение, увеличила число безработных и породила массовые комплексы ущемленности и неполноценности. В мусульманских регионах эта фрустрация стимулировала нарастание радикального антизападного экстремизма с тоталитарно-утопической идеологией, крайним воплощением которого стала "Аль Каеда" (Фридман подчеркивает, что этот феномен имеет более политическую, нежели религиозную природу, и потому именует его исламо-ленинизмом).

Допустим, однако, что все эти проблемы как-то удалось решить, и три миллиарда беднейших жителей Земли получили шанс воспользоваться благами плоского мира. Тут-то и возникает четвертое затруднение - ограниченность природных ресурсов и хрупкость экосистем. На Западе процессы индустриализации и постиндустриализации облегчались доступностью и сравнительной дешевизной сырья и энергии и возможностью не слишком беспокоиться о сохранении среды обитания. Теперь этот легкий путь развития уже невозможен. Значительное повышение уровня жизни половины населения планеты останется неосуществимой мечтой, если Запад не начнет лучше заботиться о защите окружающей среды и более рационально и экономно расходовать ресурсы. Если США и другие развитые страны сами не подадут такой пример и не введут потребление в разумные рамки, страны Третьего Мира вряд ли захотят ограничить темпы своего роста ради спасения природы.