Когда честолюбивому и даже тщеславному человеку кажется, что он видит перед собой относительно простой и надёжный способ добиться влияния и власти, он бросается в бой и остановить его чрезвычайно трудно, если возможно вообще.

Увидев перед собой цель, такой человек уже не терзается никакими сомнениями, его не слишком интересует, насколько правильны его поступки и суждения, и насколько они могут противоречить общечеловеческим понятиям о том, что хорошо и что плохо.

Мистер Энслинджер, по всей очевидности, был именно таким тщеславным человеком, поставившим себе цель. В прошлой статье мы уже писали о его главных аргументах в борьбе с "высоким пахучим растением" и его производными: марихуана является самым сильным возбудителем агрессии из всех известных наркотиков, а если и не является, и даже наоборот расслабляет, то тем более с ней надо бороться, ибо она непременно станет оружием в руках коммунистов.

В конце концов, облечённый властью, имеющий в своём распоряжении массу агентов по борьбе с самым главным злом, Гарольд Энслинджер, судя по всему, задумал провернуть нечто поистине масштабное.

Впоследствии журналисты задавались естественным вопросом, был ли Энслинджер столь же свиреп в отношении других наркотиков, например, кокаина? Сподвижники Энслинджера утверждают, что да.

Как бы там ни было, а масштабная операция, которую замыслил Гарри Энслинджер, заключалась в том, чтобы избавить Америку от джазовых музыкантов.

"Мы устроим грандиозную операцию!"

Пик его активности пришёлся на период между 1943 и 1948 годом, то есть как раз на военное и первое послевоенное время. Как явствует из архивов, именно в это время Энслинджер планировал устроить тотальный "джазовый погром".

В конце октября 1947 года Энслинджер разослал всем своим агентам письмо, в котором говорилось следующее:

"Пожалуйста, подготовьте все дела, касающиеся музыкантов, нарушающих законы против марихуаны. В один прекрасный день мы арестуем их всех разом. Дату я сообщу позже".

Но не всё было так просто. На Энслинджера посыпались донесения от агентов Федерального бюро по наркотикам, которые докладывали о проблемах или вообще невозможности выполнить этот приказ. В частности, в Голливуде, как явствует из письма одного такого агента, джазисты оказались настолько сплочёнными, что подпустить к ним информаторов не удалось.

В течение следующих полутора лет Энслинджер получил немало таких писем от своих подчинённых, но, как и всякий маньяк, очевидного видеть не желал.

"Уважаемый агент 00X", — писал он своим людям, — "Я рад, что вы не жалеете сил, стремясь выполнить мои указания от 24 октября 1947 года. Но мы обязательно проведём массовые аресты музыкантов, нарушающих закон против марихуаны, по всей стране и в один день. Не беспокойтесь, дату я сообщу".

Да, некоторые джазовые и свинговые музыканты в конце сороковых годов подвергались арестам, однако никаких арестов "всех сразу и за один день" так и не случилось.

Для Энслинджера всё кончилось куда прозаичнее. В 1948 году его вызвали в Сенат. И он заявил, что ему нужно больше агентов. Сенаторы, естественно, спросили, зачем?

"Потому что остаются люди, нарушающие закон против марихуаны", — ответил Энслинджер.

"Кто?", — спросили сенаторы.

"Музыканты", — не моргнув ответил Энслинджер. И ладно бы он сказал только это, но ведь он тотчас же выпалил ещё большую глупость — "Я не имею в виду хороших музыкантов. Я говорю про этих… джазистов!"

	Эндрю Мэллон, министр финансов США.

Но это ещё не всё. Всем было хорошо известно, что своим назначением Энслинджер обязан Эндрю Мэллону, министру финансов США между 1921-м и 1931-м годами, своему довольно близкому родственнику. Мэллон скончался в 1937 году. Тем не менее, именно в это министерство за три дня поступило 15 тысяч писем, часть из которых тамошние чиновники даже и не подумали вскрывать. Самое типичное звучало следующим образом:

"Уважаемый директор Энслинджер.

Я приветствую ваши усилия, направленные на избавление Америки от бича наркотической зависимости. Однако если вы столь же плохо информированы в этой области, как и в музыкальной сфере, вам никогда не добиться успеха".

Скорее всего, немало было и более резких и глумливых писем. Как бы там ни было, эти заливистые "бругага!" подействовали тогдашнему министру финансов на нервы. Спустя пять дней Энслинджер стоял на ковре в кабинете министра. Вероятно, ему пришлось узнать о себе немало нового. Во всяком случае, больше он никогда не заикался о массовых арестах джазистов, и уж тем более всех в один день.

Однако проблема осталась. Впоследствии ситуация складывалась так, что сторонники легализации конопли слышали голоса поддержки, в прямом смысле, из Белого Дома, а в это время всякие местные полицейские чины продолжали твердить, что конопля и, скажем, героин — "одного поля ягоды" и ратовали за то, чтобы сажать на электрический стул не только наркодельцов, но и наркоманов.

Противоборство между сторонниками и противниками легализации марихуаны сейчас продолжается практически во всём мире. Где-то одолевают одни, где-то другие.

Краткое общее состояние дел и основные аргументы сторон мы постараемся показать в следующей статье.