Дэн Дэвидсон\Dan Davidson, Президент, Американских Советов по международному образованию АСПРЯЛ-АКСЕЛС\ACTR-ACCELS.

АСПРЯЛ-АКСЕЛС являются некоммерческой организацией, чья деятельность в области международного образования, обучения и консалтинга распространяется на все страны Восточной Европы и Центральной Азии. Американские Советы реализуют разнообразные программы в области академических обменов, профессионального обучения, научных исследований, разработки и совершенствования учебных программ и материалов, а также предоставления  технической помощи и консультационных услуг.

Основанные в 1974 году как Американский совет преподавателей русского языка и литературы (АСПРЯЛ), Американские Советы сегодня являются одной из ведущих организаций в области организации программ обменов, финансируемых правительствами США и стран СНГ, и осуществляют более 40 образовательных проектов для стран бывшего СССР.

Вопрос: Каков ваш взгляд на различия между американской и российской системой образования?

Дэвидсон: Что касается систем общего образования, то американская система явно улучшается. Она видит свою главную цель - образование всех и каждого. Критики американская системы постоянно спрашивают: почему в США высшее образование лучшее в мире, а общеобразовательные школы очень плохие? Однако все это большая система - очень сложная и  разнообразная, и мы видим в этом ее силу. 

В России существует ряд предубеждений об американской системе образования. Обычно говорят, что оно плохое, слишком упрощенное и т.д. Однако это не так. Американская система ставит перед собой другую цель и работает иначе. Советская система образования в 1960-ых и 1970-ых годах была, возможно, самой мощной в мире. Она была сфокусирована на обучении и создании академической элиты. Система в целом продвигала лучших из лучших к вершине. Проблема, с американской эгалитарной точки зрения, состояла в том, что случалось с нижними 50%? Совсем не обязательно эти люди получали все необходимое от такой системы образования. Теперь российское образование изменилось. Оно стало намного разнообразнее. И мне кажется, что сейчас оно больше похоже на американское.

Вопрос: Сколько людей участвуют в обменных программах?

Дэвидсон: На данный момент числа асимметричны. Если брать только Россию, приблизительно 2.8 тыс. прибывают сюда по нашим программам (включая студенческие программы, программы преподавателей и законодательные программы) и только приблизительно 500 американцев приезжают учиться в Россию. Раньше все было наоборот. В течение первых десяти лет нашей работы почти никто не приезжал из России. Двери начали открываться лишь в 1980-ые годы. И я бы сказал, что сейчас интерес со стороны американцев к посещению России повысился. 

Я не исключаю, что это связано с появлением "нового обаяния" России, причину я вижу в наступлении "эры Путина". Россия - страна, у которой есть направление развития. Американцам нравится, что господин Путин нашел способ не согласиться с господином Бушем и, в то же время, не разрушить отношения. Он сохранил баланс, чего не смогли сделать такие политики, как Ширак и Шредер. Американцы восхищаются этим, они всегда восхищаются людьми, которые высказывают свое мнение и отстаивают то, во что верят.

Вопрос: Как американские профессора отзываются о русских студентах?

Дэвидсон: Отзывы крайне положительные с обеих сторон. Как я понимаю, для российских студентов введение в американскую академическую жизнь является новым опытом. Частично, у них появляется чувство "это мы все уже проходили", но в большей степени касается того, что в классе от них требуется намного более процедурно ориентированный подход. В американском образовании существует больший акцент на практическое изучение, на лабораторную работу; даже на некоторых курсах математики проводятся лабораторные эксперименты. Так что сама идея применения знаний становится очень важной.

В данный момент российское образование считается более продвинутым  в теоретической области, в США оно становится теоретическим, но не на начальной стадии обучения. Русские студенты приспосабливаются к этому различию очень быстро, они находят теоретические уровни, которые им подходят и фактически "пожирают" эмпирические науки - поисковое проектирование, моделирование, все связанное с методологическими и лабораторными приложениями. Эти курсы трудно найти в России.

Вторая особенность, о которой русские студенты всегда говорят со мной,  это личное внимание. Мы им  говорим, что если у Вас назначена встреча с профессором в 10 утра, то Вы должны быть там в 10 утра, чтобы не сорвать эту встречу. Есть также небольшие  различия в академическом этикете. Также мы обсуждаем этот вопрос с русскими преподавателями. Кафедральные часы не только эвфемизм, но и обязанность, которая является абсолютно священной. В американском учреждении Вы должны быть там, вне зависимости от того, насколько Вы важны и заняты.

Необходимо отметить, что существует целая проблема академической честности. Мы не можем допустить никаких шпаргалок. Российское отношение к этому известно -  "ну подумал, ну заглянул, ну и что?". Здесь к этому относятся очень серьезно, за шпаргалку могут исключить из учебного заведения. Студент оказывается в среде, где не дают второго шанса. Академический этикет, поощрение честности, самоуправление и ответственность за собственное образование очень важны.

Я создам все условия, какие только могу, чтобы открыть для студентов все двери, но я не собираюсь заставлять их учиться. Я никогда не буду настаивать на том, что существует всего один правильный ответ, и что студенты обязаны ответить именно так, как я это сказал. Я поощряю студентов бросать мне вызов и демонстрировать альтернативную точку зрения. И если студент прав, то я буду первым, кто скажет эму об этом. Есть ряд очень известных профессоров, с которыми американские студенты спорят прямо в классе, а русские студенты думают, что это как-то "неудобно". Но это часть процесса обучения.

Вопрос: Вы ищите партнеров в России?

Дэвидсон: Конечно, мы всегда ищем партнеров. Но они должны понять, что миллионы людей не ломятся ко мне в дверь с просьбой учиться, скажем, в Вологде. Я способен убедить кого-то, что Вологда является замечательным местом, если Вы занимаетесь определенными вещами. Мы являемся хорошим партнером для российского университета, потому что действительно важно сформировать отношения и сделать правильное состязание. ACCELS может найти того одного человека, который хочет поехать в Вологду, и мы доставим его туда. Мы приветствуем контакты - для этого российским университетам надо войти в контакт с нашими местными представителями.

Вопрос: Bаша организация делает что-нибудь для обучения английскому языку в России?

Дэвидсон: Мы приглашаем преподавателей английского языка сюда. Если Вы являетесь таким преподавателем, мы приглашаем Вас в нашу Awards for Excellence in Teaching Program - мне все равно, где Вы находитесь - чем дальше, тем лучше. Мы понимаем, что давление на российских преподавателей английского языка сегодня беспрецедентно. Наша программа - способ признать важность преподавателей, не только детей средней школы, студентов университетов и т.д. Мы не можем привезти каждого желающего студента в США, но помогая одному преподавателю - мы помогаем тысячам.

Вопрос: Что бы Вы хотели увидеть в действиях американского и российского правительства?

Дэвидсон: Инвестиции в образование - совсем другой вид инвестиций, по сравнению с капиталовложениями в сою или нефть. Мы живем в экономике, и, к сожалению, Россия тоже становится видом экономики, где быстрый возврат затрат доминирует в массовом мышлении. Примером тому может служить Конгресс США, задающий сейчас вопрос: "Как долго нам надо оставаться в Ираке. Достаточно еще шести месяцев?". Этот очень краткосрочный промежуток времени может быть подходящим, когда речь идет о военных действиях или даже о будущем урожае, но это не способ думать об образовании.

Мы должны думать об образовании как об очень долгосрочных инвестициях, которые могли бы удовлетворить специальные потребности 21-ого века. Стандарты повысились, и они требуют совсем других решений. Соединенные Штаты и Россия, я думаю, на определенном уровне понимают, что образовательные системы, которые мы сейчас имеем, еще не достигли необходимого уровня.

Сидеть и ждать ответа недостаточно. Все хотят, чтобы образование было международным, потому что все, что мы делаем сейчас, является международным. Это требует новых подходов, новых методов, новых проектов исследования. Есть очень хорошая теоретическая работа в области познания, которая предполагает, что новые исследования, новое знание чаще всего произведено в результате перевода информации от устного к визуальному способу, и иногда к кинестетическому способу, и обратно. Так что, вынуждая Ваш мозг передавать тот же самый вид данных различными путями, развивается новое знание. Это и является причиной, почему некоторые из самых интересных открытий сейчас находятся на границах научных областей, где две маловероятные области сливаются. Поэтому мы говорим о таких вещах, как экономическая география или антропологическая лингвистика. Когда Вы занимаетесь международным образованием, Вы умножаете возможность таких столкновений.

Так что моя рекомендация нашему Конгрессу и российскому правительству понять долгосрочную природу того, что мы делаем. Многие из наших программ не существовали до 1989 года. Все они возникли в необычной окружающей среде, когда Советский Союз распался, и это позволило сформировать новые отношения. Реальные враги этого процесса - безразличие и недостаток внимания, а также желание нового президента или новой партии создать новые программы -однодневки. Это не только останавливает сам процесс, но и, фактически, сводит "на нет" некоторые из достижений.