Республиканская партия\Republican Party, которую также называют Доброй Cтарой Партией\Great Old Party (GOP), сейчас бесспорно лидирует в политической жизни США. Федеральную администрацию возглавляет президент-республиканец Джордж Буш\George W. Bush.

С 1994 года республиканцы располагают большинством в Палате Представителей\House of Representatives Конгресса США\US Congress, а с 2002 года - также и в Сенате\US Senate. Представители этой партии сейчас занимают губернаторские посты в 28-ми штатах из 50-ти. В законодательных органах штатов республиканцы не обладают однозначным превосходством, но и там их позиции весьма сильны (они контролируют законодательные собрания в 20-ти штатах, а демократы - в 19-ти; в остальных штатах не доминирует ни одна партия). Принято считать, что пятеро из девяти членов Верховного суда США\US Supreme Court симпатизируют республиканской идеологии. Администрация Буша также весьма преуспела в проведении множества своих сторонников, как в окружные федеральные суды первой инстанции, так и в коллегии апелляционных судов.

При всем этом опросы общественного мнения отнюдь не указывают на то, что политические предпочтения американских избирателей однозначно сместились в сторону GOP. И дело не только в том, что в последнее время резко упал личный авторитет Джорджа Буша, что не могло не сказаться на престиже его партии. Даже в течение 2000-04 годов, которые принесли республиканцам максимум политических успехов, они не пользовались безусловной поддержкой электората. Как известно, в 2000 году за Буша проголосовало меньше избирателей, чем за его соперника Эла Гора\Al Gore. На выборах 2004 года он выиграл самым скромным большинством с 1916 года, получив всего лишь 51.1% голосов избирателей. Однако даже в момент главного триумфа Республиканской партии, когда она не только удержала за собой Белый Дом, но и улучшила свои позиции в обеих палатах Конгресса, симпатии избирателей оказались разделенными. Проведенный вскоре после прошлых выборов телекомпанией CBS и газетой New York Times, опрос продемонстрировал, что только 49% процентов американцев в целом одобрительно относятся к GOP, в то время, как для демократов этот показатель составил 54%.

Эту ситуацию анализирует в недавно вышедшей книге американский политолог Эндрю Тейлор\Andrew J. Taylor, профессор университета Северной Каролины\North Carolina State University в книге "Преимущество Слона: Республиканцы как Правящая Партия"\Elephant's Edge: The Republicans as a Ruling Party. Упоминание о слоне не случайно, поскольку республиканцы считают это животное своим символом (символ демократической партии - осел).

Тейлор полагает, что республиканцы, невзирая на их нынешние неурядицы, имеют все шансы на долгое время обеспечить за собой более или менее устойчивый контроль над исполнительной, законодательной и судебной властью, как на федеральном уровне, так и в большинстве штатов. При всем этом им не удалось и, скорее всего, не удастся завоевать симпатии более чем половины избирателей. Это означает, что GOP сохранит статус правящей партии, но вряд ли сделается партией прочного большинства. В предвидимом будущем американский электорат, скорее всего, останется разделенным на три примерно равные части: треть - твердые сторонники республиканцев, треть - убежденные демократы и еще треть - "неопределившиеся" избиратели, способные поддержать как ту, так и иную партию. Это означает, что время от времени американцы будут посылать демократов в Белый Дом и отдавать им большинство в той или иной палате Конгресса (не исключено, что и в обеих). Тем не менее, в целом, партия Слона сохранит возможность проводить в жизнь свои политические программы с помощью рычагов исполнительной, законодательной и судебной власти, даже оставаясь партией меньшинства.

Этот прогноз выглядит парадоксально, однако у Тейлора есть для него вполне убедительное обоснование. Социальные, экономические, демографические и культурные тенденции трех последних десятилетий обернулись для республиканцев целым рядом преимуществ, не всегда лежащих на поверхности, но от того не менее реальных. Сами по себе они не были бы так важны, если бы не особенности американской конституции, которые переводят их в политическую плоскость. Эти преимущества не гарантируют партии Слона перманентных побед, но все же сдвигают в ее пользу баланс электоральных вероятностей. Этот ключевой тезис Тейлор расшифровывает на протяжении всей книги.

Первый и наиболее очевидный "прореспубликанский" фактор имеет прямое отношение к географии и демографии. В наше время жители самых населенных штатов США на федеральных выборах чаще поддерживают демократов, в то время, как избиратели в штатах с относительно малочисленным населением тяготеют к республиканцам. Это нетрудно объяснить: большинство малых штатов расположено в центре страны, менее урбанизированном и более патриархальном, чем Атлантическое и Тихоокеанское побережье и промышленный район Великих Озер. В американском политическом спектре республиканцы занимают правый фланг, и потому именно они пользуются поддержкой избирателей консервативно настроенных регионов. Отмеченная тенденция подтверждается статистикой. В 2000 году Эл Гор победил в шести из десяти наиболее населенных штатов, а его противник Джордж Буш - в шести из десяти штатов с минимальным числом жителей. На выборах 2004 года медианная численность населения "голубых" штатов (так в США называют регионы, поддерживающие Демократическую партию), где победил Джон Керри\John Kerry, составила 5.3 млн. человек, а медианная численность жителей "красных", пробушевских штатов - 3.5 млн. В Палате Представителей нынешнего созыва демократы имеют 46% мандатов, однако их представители составляют 51% численности делегаций пятерки наиболее населенных штатов (это Калифорния, Техас, Нью-Йорк и Флорида, а также Иллинойс). Штаты, которые посылают в Сенат США только республиканцев, опять-таки в среднем уступают по численности штатам, представленным одними демократами.

В чисто количественном отношении эти различия не так уж велики, однако в политическом плане они приобретают большое значение, благодаря особенностям американской Конституции. Если численность делегации данного штата в Палате представителей пропорциональна его населению, то в верхней палате все штаты представлены двумя сенаторами. Следовательно, обитатели малых штатов имеют в Сенате непропорционально большое влияние, по сравнению с жителями штатов-гигантов. А поскольку малые штаты сейчас тяготеют к республиканцам, конституционный принцип равного представительства штатов в верхней палате Конгресса способствует обретению ими сенатского большинства.

В том же направлении работает и система избрания главы исполнительной власти. Как известно, заключительным актом президентской избирательной кампании является голосование в Коллегии Выборщиков\Electoral College, которое формально и определяет, кто же именно из соперников попадет в Белый Дом. В прошлом американцы даже голосовали именно за выборщиков, поскольку их имена стояли на избирательных бюллетенях (даже и сейчас это правило все еще действует в 11-ти штатах). Количество выборщиков от каждого штата равно сумме чисел его представителей в каждой палате. Такой расклад опять-таки создает преимущества для малых штатов и потому в нынешних условиях облегчает победу республиканцев. Именно поэтому в 2000 году президентом стал не Гор, за которого проголосовало на полмиллиона больше избирателей, чем за Буша, а его соперник, которому досталось более половины голосов выборщиков (271 из 535). В 2004 году за Буша проголосовали 39% жителей крупных городов и городских агломераций и 59% обитателей небольших городов и сельской местности.

Тейлор отмечает еще один новый фактор, также работающий в пользу республиканцев. В США быстро растет число жителей "спальных" пригородов, возникающих не рядом с большими городами, а на некотором отдалении от них. Там селятся относительно молодые и хорошо зарабатывающие супружеские пары с детьми, которые больше всего ценят приватность, комфорт, хорошие дороги и бытовые удобства. Эти люди не испытывают особого интереса к большинству вопросов политики и общественной жизни (за исключением качества образования в местных школах), но зато в массе регулярно посещают церковные службы и весьма прислушиваются к мнению священников и членов своих религиозных конгрегаций. Подобные жизненные ориентиры способствуют превалированию консервативных воззрений (консьюмеризм, стремление к снижению налогов, недоверие к государству и его институтам и т.п.), что опять-таки идет на руку республиканским политикам. Не случайно осенью 2004 года обитатели таких районов были более расположены к Бушу, нежели население их штатов в целом, причем эта тенденция проявилась почти по всей Америке.

Все эти факторы, подчеркивает Эндрю Тейлор, не играли бы большой роли, если бы демократы пользовались поддержкой ощутимого большинства населения США. Однако сейчас, когда симпатии электората разделены примерно в отношении 50:50, они ставят партию Осла в неблагоприятное положение. Казалось бы, обусловленные Конституцией преимущества малых штатов никак не должны влиять на расклад сил в Палате представителей, где каждый штат представлен в пропорции к его населению (столица страны Вашингтон, который не лежит на территории какого-либо штата, а считается особым Федеральным Округом Колумбия\Federal District of Columbia, посылает туда одного делегата с совещательным голосом). Однако в пользу республиканцев сейчас работает то обстоятельство, что в 1994 году им удалось впервые за сорок лет заполучить большинство в нижней палате Конгресса, причем весьма значительное. Причин для этого было немало, но на первом месте, скорее всего, оказалось недовольство избирателей довольно умеренным повышением налогов, проведенном через Конгресс в 1993 году в начале правления демократа Билла Клинтона\Bill Clinton. Немалую роль сыграло раздражение, которое вызвал у консервативной части электората имидж культурного либерализма команды Клинтона, который постоянно и часто недобросовестно акцентировался его критиками. Это недовольство очень умело эксплуатировало республиканское руководство во главе с Ньютом Гингричем\Newt Gingrich,  который получил в новом составе Палаты представителей пост спикера.

Выборы 1994 года увеличили численность фракции GOP в Палате представителей сразу на 52 мандата, так что пресса не без оснований окрестила их "республиканской революцией". При этом случилось так, что победа партии Слона совпала с усилением давно сложившейся привычки американцев регулярно переизбирать своих конгрессменов. В 1996 году сохранили свои места 95% баллотировавшихся на новый срок членов Палаты представителей, в 1998 - 99%, в 2000 - 96%, в 2002 - 97% и в 2004 - 98%. Эта тенденция облегчает сохранение уже сформировавшегося большинства и, соответственно, снижает вероятность перехода контроля к другой партии.

Это не единственный фактор. Политические реформы 1960-х годов, которые повсеместно привели к отмене расовой сегрегации и расширили состав электората, значительно усилили позиции демократов, которые и были их авторами. Республиканцы долго не могли ничего противопоставить этим сдвигам, поскольку их организационная база была довольно слабой. Однако десегрегация вызвала негативную реакцию немалой части белого населения южных штатов, которые ранее были традиционной базой демократической партии.  Ее очень профессионально использовало новое поколение политиков-южан, лидером которых стал тот же Гингрич. Им удалось создать разветвленную сеть ассоциаций (в первую очередь опять-таки на Юге), готовых поддерживать партию Слона деньгами, идеями и пропагандистскими усилиями. Это успешное партийное строительство как раз и принесло плоды в 1990-е годы.

В настоящее время республиканцы обладают более сильными партийными структурами, по сравнению с демократами. Благодаря этому, они располагают и более крупными финансовыми ресурсами. Во время кампании 1996 года средняя сумма затрат одного конгрессмена-республикаца на переизбрание на $157 тыс. превысила аналогичный показатель конгрессмена-демократа. В 2004 году эта разница была чуть меньше, но тоже весьма значительна - примерно $140 тыс. Республиканцы позиционируют себя в качестве главного представителя интересов бизнеса, так что не удивительно, что значительная часть этих финансовых вливаний поступает от частных корпораций. В 2004 году Национальный Республиканский Комитет\National Republican Congressional Committee в общей сложности собрал $160 млн. - вдвое больше, чем аналогичная организация их соперников, Democratic Congressional Campaign Committee. Скорее всего, такая ситуация сохранится и в ближайшем будущем.

В 1990-е годы республиканцы заметно усилили свои позиции также и на уровне штатов. Сейчас они занимают 28 губернаторских постов - на 10 больше, чем в 1993 году. Важность этой тенденции становится особенно очевидной, если учесть, что в течение трех последних десятилетий в Белый Дом попадали только руководители штатов, за исключением одного лишь Джорджа Буша -старшего\George H. W. Bush, который до своего избрания был вице-президентом США. Если в 1975 году республиканцы полностью контролировали законодательные собрания лишь 16-ти штатов (соответственно, на их долю приходился 31% депутатов), то сейчас республиканцы и демократы представлены в штатных законодательных органах примерно поровну. Выборы 2004 года дали демократам 2704 мандата в штатных законодательных собраниях, а республиканцам - 2691 мандат. Однако партия Слона прочно доминирует на американском Юге, население (а потому и политическое влияние) которого сейчас возрастает.

Во время президентства Клинтона сенаторы-республиканцы успешно блокировали множество его кандидатур на федеральные судебные должности, которые подлежат утверждению верхней палаты Конгресса. При Буше ситуация полностью изменилась, его однопартийцы в Сенате уже во время его первого срока утвердили 166 новых окружных судей (25% общего числа), номинированных Белым Домом, и 35 членов апелляционных судов (около 20%).  Это привело к значительному "поправению" федерального судейского корпуса, члены которого назначаются пожизненно. Эти факторы опять-таки улучшают политические шансы республиканцев на ближайшие годы и даже десятилетия.

У республиканцев есть еще немало преимуществ иного рода. После 11 сентября 2001 года американцев стала сильно беспокоить безопасность страны, а республиканцы имеют репутацию более последовательных защитников военной мощи США. Массовые требования не допустить повторения террористических атак санкционировали максимально агрессивную защиту американских интересов за рубежом, что тоже издавна было отличительной чертой республиканцев. Вероятно, именно поэтому широкая публика пока что не слишком сильно судит нынешнюю администрацию за неудачи в Ираке, хотя они уже вызывают сильное общественное недовольство.

В том, что республиканцы находятся в политически выигрышном положении, по сравнению с демократами, не было бы ничего необычного, если бы не то обстоятельство, что сейчас лишь каждый третий американец относит себя к числу сторонников этой партии. Подобная ситуация практически не имеет аналогов в истории США. Почти на всем ее протяжении правящая партия пользовалась сильной поддержкой куда более значительной части электората. Если же случалось иначе, то ни одна партия не могла называться правящей в точном смысле этого слова - скажем, в 1980-е годы демократы контролировали Конгресс, в то время как в Белом Доме сидели президенты-республиканцы Рональд Рейган\Ronald Reagan и Буш-старший. Нередко бывает, что в такой ситуации разделенной власти каждая партия реализует свои собственные приоритеты, подчас весьма эффективно. Например, президент-республиканец Ричард Никсон\Richard Nixon имел почти полную свободу рук в международных делах, однако контролировавшие Конгресс демократы добились очень многого в сфере социальной и природоохранной политики.

В общем, заключает Тейлор, есть основания считать, что сейчас началась совершенно новая и почти уникальная фаза американской политической истории. Оговорка "почти" необходима из-за того, что один аналог все же имеется - это 1877- 85 и 1889-93 годы. Все три президента, пришедших в это время в Белый Дом, были республиканцами - Рутерфорд Хейс\Rutherford Hayes (избран в 1876 году), Джеймс Гарфилд\James Garfield  (избран в 1880 году, скончался в сентябре 1881 году после покушения и был сменен своим вице-президентом Честером Артуром\Chester Arthur) и избранный в 1888 году Бенджамен Гаррисон\Benjamin Harrison. Однако ни один из них, как и Джордж Буш в 2000 году, не получил большинства голосов избирателей. В течение этих двенадцати лет республиканцы почти неизменно имели большинство в Сенате, однако в нижней палате чаще оказывались в меньшинстве. В общем, республиканцы тогда приблизились к положению правящей партии, но их электоральная база была весьма ограничена. Их лидеры понимали, что положение партии не вполне прочно и потому вполне сознательно проводили правый политический курс, считая его лучшим способом мобилизовать симпатизирующих им избирателей. Сегодняшние республиканцы поступают точно так же и по сходным соображениям. Как и их предшественники в конце 19 века, они считают, что в нынешних условиях эта стратегия привлечет к ним много колеблющихся избирателей.

Эндрю Тейлор не очень верит в успех этих усилий. Едва ли не основная слабость GOP состоит в том, что самая преданная часть ее сторонников хочет сохранить "статус-кво" и потому опасается перемен. Однако эти настроения вступают в противоречие с тем несомненным фактом, что современный мир делается все более динамичным и даже хаотическим. Умеренное крыло республиканского электората уже сейчас не слишком довольно идеологической упертостью крайних консерваторов, и не исключено, что эти разногласия будут развиваться по нарастающей. К тому же, республиканские лидеры усиленно апеллируют именно к правому флангу своей партии, что опять-таки не улучшает их шансов у прочих избирателей. С другой стороны, Демократическая партия в последние годы стала лучше адаптироваться к новым экономическим, социальным и политическим реалиям, хотя ей еще сильно недостает решительности в проведении этой стратегии. В общем, по мнению Тейлора, республиканцам не следует ожидать особых успехов в борьбе за независимую часть электората. Таким образом, заключает Тейлор, республиканцы, скорее всего, будут управлять, оставаясь партией меньшинства.