В последнее время в США резко усилилась критика нынешней республиканской администрации, исходящая от ее былых союзников из консервативного лагеря. Еще одним проявлением этой тенденции служит новая книга известного эссеиста и политического комментатора Эндрю Салливана\Andrew Sullivan "Душа Консерватизма: Как Мы Ее Потеряли и Как Сможем Вновь Обрести"\The Conservative Soul: How We Lost It, How to Get It Back.

43-летний Салливан родился в Англии, но уже больше 20-ти лет живет в США. В 1990-е годы он был главным редактором журнала New Republic, где продолжает сотрудничать и по сей день. Он регулярно публикуется в еженедельнике Time и в лондонской газете The Sunday Times. В 2000 году Салливан стал одним из пионеров блоггерной журналистики, которой до сих пор уделяет много внимания (он ведет свой собственный политический блог The Daily Dish), что не мешает ему часто выступать в университетах и аналитических центрах и участвовать в радио-  и телепрограммах. Он также получил известность в качестве защитника прав сексуальных меньшинств (Салливан - "открытый" гомосексуалист и носитель ВИЧ-инфекции).

В политическом плане он в целом принадлежит к либертарианскому крылу консерватизма, которое на первый план выставляет суверенитет и права личности, верховенство закона, бюджетную дисциплину и невмешательство государства в частную и экономическую жизнь. Представители этого крыла, в отличие от неоконсерваторов, не склонны приветствовать слишком агрессивную внешнюю политику и как минимум с осторожностью относятся к попыткам экспорта американской политической системы в другие страны и культуры. Как подчеркивает сам Салливан, в основе политической философии его ветви консерватизма лежит скептицизм по отношению к любым широковещательным программам переделки и улучшения мира. Не случайно он называет это идейное течение прагматическим консерватизмом.

Салливан подчеркивает, что его книга, прежде всего, является полемикой с другой разновидностью современного консерватизма, причем не только американского. За неимением лучшего термина он называет ее фундаментализмом. Фундаментализм (в том смысле, в каком это слово используется Салливаном) имеет и религиозное, и политическое измерение. Он разделяет с традиционным консерватизмом присущее тому уважение к традиционным ценностям и институтам, однако резко отличается от него своими идеологическими и политическими устремлениями и программами.

Конкретная система фундаменталистских принципов, пишет Салливан, может быть и религиозной, и секулярной, и даже атеистической, однако ее сторонники всегда уверены в том, что им и только им открыта истина в последней инстанции. Эта истина может содержаться в священной вероучительной книге, например, в Библии или Коране, в рассуждениях интеллектуального наставника (скажем, в "Капитале" Маркса) или в откровениях вождя (пример - гитлеровский "Майн Кампф" или фетвы Осамы Бен Ладена). В любом случае, последовательные носители фундаменталистской духовности отличаются абсолютной и не знающей никаких сомнений приверженностью к какой-то всеобъемлющей вере или идеологии, которая не только не нуждается в опытном подтверждении, но и не может быть опровергнута никакими ссылками на ее внутренние противоречия или не согласующиеся с нею факты. Она и только она учит, что есть добро и зло, истина и ложь, честная жизнь и преступление. Она освобождает от сомнений и задает надежные и хорошо понятные правила поведения, пригодные для любых обстоятельств. Поэтому она обеспечивает своим адептам душевный комфорт и моральную цельность. Она также в определенном смысле служит средством самозащиты для тех, кто не может приспособиться к многочисленным сложностям современного быстро меняющегося мира.

Любой фундаментализм, продолжает Салливан, покоится на какой-то концептуальной доктрине, но к ней отнюдь не сводится. Фундаментализм - это, прежде всего, определенное отношение к миру, тип психики, жизненная позиция. Она предполагает склонность к безоглядной вере, убежденность в своей правоте и правоте своего дела, враждебность к духовному плюрализму и нетерпимость к чужим мнениям. Фундаменталистские идеологии органически не могут не разделять людей на своих и чужих, на врагов и сторонников. Поэтому в современном мире они служат одним из главных источников вражды и отчуждения.

Республиканцы, продолжает автор, в последние годы откровенно уступили давлению фундаменталистского крыла своей партии. Из-за этого они отступили от большинства своих ключевых внутриполитических принципов, за исключением только установки на постоянное снижение налогов. Еще не так давно республиканцы вели избирательные кампании под лозунгом ограничения роли государства, однако в последние годы федеральные структуры выросли и укрепились. Раньше они заявляли себя сторонниками максимальной автономии штатов, но после выборов 2000 года не раз демонстрировали готовность вмешиваться в их дела, как никогда в прошлом. Они традиционно выступали за строгую финансовую дисциплину, однако в годы администрации Буша национальная задолженность США подскочила до небес. И дело не только в постоянном сведении федерального бюджета с гигантскими дефицитами, но и в общем стремлении властей брать на себя невыполнимые обязательства.

Сама по себе эта тенденция, пишет Салливан, отнюдь не нова, однако при Буше она резко усилилась. В 2000 году полная долговременная стоимость всех действующих программ федерального правительства на $20 трлн. превышала общий объем налоговых поступлений, которые можно было надеяться в будущем собрать для их финансирования. Всего за четыре года первого срока Буша этот разрыв вырос более чем вдвое, до $43 трлн. Главной причиной скачка стал закон о субсидировании лекарств для пенсионеров, который администрация провела через Конгресс, чтобы привлечь голоса этой возрастной группы. Он был принят, несмотря на предупреждения многих экономистов и финансовых аналитиков, которые с цифрами в руках доказывали, что казна просто не сможет себе позволить таких трат.

Этот взрыв государственных расходов, продолжает автор, не имеет ничего общего ни с историческими идеалами подлинного консерватизма, ни с практикой самых успешных консервативных лидеров нашего времени. Маргарет Тэтчер\Margaret Thatcher в бытность на посту премьер-министра Великобритании очень успешно вела политику строгой экономии государственных средств. Рональд Рейган\Ronald Reagan увеличил оборонные ассигнования, однако не только снизил расходы на внутренние нужды, но и пошел на повышение налогов, чтобы снизить уровень бюджетного дефицита. Когда республиканцы в 1994 году завоевали большинство в Палате Представителей\House of Representatives, их руководители во главе с новым спикером Палаты Ньютом Гингричем\Newt Gingrich выступили за оформление принципа составления сбалансированных бюджетов посредством принятия соответствующей поправки к конституции. Отец нынешнего президента в бытность в Белом Доме даже нарушил свое собственное обещание не повышать налоги, чтобы увеличить приток средств в федеральный бюджет, за что и поплатился поражением на выборах 1992 года. А вот его сын, пишет Салливан, лишь способствовал росту бюджетных дефицитов.

Эту политику, по мнению автора книги, лишь отчасти можно объяснить прагматическими соображениями, например, желанием добиться благорасположения каких-то групп избирателей. В какой-то мере она также является следствием общей инерции составления бюджетов, которая способствует сохранению не слишком полезных или просто ненужных программ. Но главную причину Салливан все же видит в фундаменталистской психологии как самого президента, так и его ближайшего окружения. Эта психологическая установка ставит во главу угла выдвижение оправданных с какой-то высшей точки зрения целей, но в то же время позволяет не заботиться о том, что нужно сделать для их достижения, и во что оно обойдется. Носителю такого менталитета важнее всего ощущать свою абсолютную правоту и чистоту своих мотивов. Смотря на мир с недосягаемой высоты полного морального превосходства, он может не беспокоиться о последствиях своих действий.

Многие цели Буша, пишет автор, сами по себе абсолютно приемлемы с точки зрения традиционного консерватизма. Президент говорит о необходимости укрепления национальной безопасности, росте экономики, улучшении образования, сотрудничестве с религиозными организациями в решении социальных проблем, защите традиционной семьи, против чего вроде бы нельзя возразить. Однако он почти никогда не признает, что федеральное правительство отнюдь не всемогуще в выполнении этих задач – и по организационным возможностям, и, главное, по финансовым ресурсам. В этом плане фундаменталистский консерватизм Буша решительно расходится с прагматическим консерватизмом Салливана. Не приходится удивляться, пишет автор книги, что Буш навязывает государству патерналистскую роль по отношению к гражданам, опять-таки предавая идеалы подлинного консерватизма.