От позиции Градостроительного совета Санкт-Петербурга во многом зависит не только судьба газпромовского небоскреба, но и вообще целостность архитектурного ансамбля Северной Венеции.

При всей колоссальной административной поддержке проекта «Газпром-cити» (переименованного два месяца назад в «Охта-Центр») возможность повлиять на решение вопроса о строительстве почти 400метрового небоскреба в зоне исторического ландшафта Петербурга еще остается. Решающее слово, по мнению некоторых экспертов, может сказать Градостроительный совет Санкт-Петербурга. Будучи де-юре совещательным органом при главном архитекторе города и председателе Комитета по градостроительству и архитектуре (КГА), Градсовет является выразителем позиции всего архитектурного сообщества Петербурга. В последнее время, по мере усиления девелоперской активности в Петербурге, и особенно в историческом центре, значение Градсовета возрастает. Фактически он играет роль инструмента общественного согласия, обеспечивающего соблюдение баланса между интересами инвестиционно-строительного бизнеса и необходимостью сохранения архитектурного наследия Петербурга.

Признавая профессиональный авторитет членов Градсовета, губернатор Валентина Матвиенко неоднократно заявляла, что без их рассмотрения не должен реализовываться ни один проект в историческом центре Петербурга. В полной мере это относится и к намерениям «Газпрома» внести весомый вклад в формирование современной архитектуры Cеверной столицы. При этом есть основания полагать, что в реальности многие руководители администрации Санкт-Петербурга прохладно относятся к попыткам навязать городу строительство небоскреба на Охте. И неудивительно, что едва ли не последнюю надежду повлиять на намерения «Газпрома» (как и его неизбежных последователей) не только общественность, но и деятели Смольного связывают с принципиальной позицией Градсовета.

Многогранный взгляд
Градсовет как совещательный орган при главном архитекторе города появился еще в 1960е годы. Несмотря на господство плановой экономики и жестко иерархическую систему принятия решений, Градсовет и в доперестроечное время играл заметную роль.

«Градсоветы проводились строго по пятницам, на них выставлялось сразу по три-четыре проекта, и, наверное, через совет проходило 90% осуществляемых в Ленинграде проектов, – отмечает Олег Харченко, с 1991го по 2004 год являвшийся председателем КГА Санкт-Петербурга и главным архитектором города. – Конечно, это была принудиловка: считалось, что через этот коридор должны проходить все мало-мальски заметные проекты. В последние советские годы сами архитекторы часто критиковали Градсовет, считая, что он нивелирует индивидуальность, делает архитектуру более серой, соответствующей общему фону. Работая в то время в „Ленпроекте“ и выставляя на Градсовет свои проекты, я и сам чувствовал, что обсуждение ведется порой очень консервативно и зачастую интересные решения многое теряют».

Два года назад новый председатель КГА Александр Викторов сократил численность Градсовета с 80 до 45 человек, стремясь сделать его более работоспособным органом: «На практике полного состава Градсовета никогда не удавалось собрать в силу большой занятости включенных в него людей, их возраста и т.д. Сокращая численность Градсовета, я при этом ввел в него около десяти новых членов, в том числе архитекторов более молодого поколения. Кроме того, мы посчитали полезным включить в Градсовет и ряд специалистов смежных строительных областей, в частности конструкторов: их мнение очень важно при оценке технических сторон проектов. В общем, сейчас на Градсовете идут нормальные профессиональные обсуждения без каких-то предвзятостей». По словам Олега Харченко, «костяк Градсовета, в принципе, весьма постоянен – это слой активно практикующих архитекторов, которым интересны работы коллег, которым интересна возможность влиять на развитие города, и они практически регулярно посещают все заседания».

В целом эксперты отмечают представительность нынешнего состава Градсовета. «По большому счету, все люди, которые активно влияют на город своим творчеством, которые действительно формируют его архитектуру и представляют все архитектурные направления, присутствуют в Градсовете, – говорит Михаил Мамошин, руководитель Архитектурной мастерской Мамошина. – И очень важно, что благодаря наличию в составе совета широкого круга профессионалов, имеющих зачастую различные критерии оценки, рассматриваемые проекты пропускаются через призму разных мнений и складывается максимально полная картина. Это особенно необходимо, когда главному архитектору предстоит принять решение по нерядовому, сложному проекту». Помимо практикующих архитекторов, составляющих около половины членов Градсовета, в него входят сотрудники КГА и КГИОП, реставраторы, историки архитектуры, преподаватели вузов.

Ресурс влияния
Чтобы понимать специфику деятельности Градсовета, важен вопрос о степени его влияния на решения, принимаемые главным архитектором. Как подчеркивает Александр Викторов, «это очень тонкий вопрос, но если есть единодушное решение Градсовета, если очевиден общий настрой, что, допустим, работа однозначно неудачная, то такой проект я не подпишу». Формально как чиновник главный архитектор не обязан руководствоваться в своих решениях вердиктом Градсовета, но во многих случаях ему самому удобно апеллировать к авторитетному мнению членов совета.
В течение года члены Градсовета трижды рассматривали проект торгово-развлекательного комплекса у Московского вокзала. И трижды его «выносили» :: Фото: Интерпресс

В течение года члены Градсовета трижды рассматривали проект торгово-развлекательного комплекса у Московского вокзала. И трижды его «выносили»

«В связке главный архитектор – Градсовет кроется драматизм положения главного архитектора, – подчеркивает Олег Харченко. – С одной стороны, он назначается на эту должность, является частью администрации и должен уметь самостоятельно принимать решения. С другой стороны, он профессиональный архитектор, принятый архитектурным сообществом. Поэтому приходится балансировать между позицией профессионального сообщества, интеллигенции, общественности и требованиями к нему как к чиновнику. Могу сказать по своему опыту, что мне постоянно приходилось лавировать, полагаю, Александру Викторову тоже. При этом сегодня у главного архитектора достаточно подчиненное положение в администрации: над ним еще двух-трехэтажная надстройка, и от него требуется быть полноценным членом команды. Да, зачастую у главного архитектора может сработать отсылка к коллективному мнению Градсовета, и иногда это его защищает. Но не в тех ситуациях, когда исполнительной власти очень хочется принять решение: тогда оно все равно будет продавлено».

По мнению Олега Харченко, степень независимости Градсовета не следует переоценивать: «К разряду зависимых членов совета можно причислить всех активно практикующих архитекторов. Никто из них не хочет портить отношений с главным архитектором, полагая, допустим, что из-за этого они не получат какую-то работу, что их куда-то не пригласят, не посоветуются с ними, не скажут доброе слово. В принципе, главный архитектор вполне может предугадывать мнение членов Градсовета по тем или иным вопросам. И на позицию Градсовета можно влиять, если заранее давать заинтересованной стороне рекомендации каким-то образом вовлечь определенных членов совета в предварительное обсуждение проекта. Впрочем, лично я могу поклясться, что ни разу не готовил специально ни одного решения Градсовета, никому не предлагал выступить с какой-то нужной позицией».

Критерии, по которым выбираются проекты для рассмотрения на Градсовете, нигде не формализованы, это определяется лично главным архитектором. «Основной критерий – значимость проекта, которую не всегда можно определить его величиной, – поясняет Александр Викторов. – Если предположить, что появляется возможность строительства нового здания на Невском проспекте, то это, безусловно, тема для Градсовет