Иностранная архитектурная элита довольно долго опасливо присматривалась к Москве, прежде чем первые смельчаки решились попробовать работать в российской столице. Звездные имена - Норман Фостер, Заха Хадид - замелькали в сочетании с названиями московских районов. Тем не менее пока в Москве не появилось ни одного обещанного знаменитыми иностранцами шедевра. О том, почему зарубежным архитекторам трудно работать в Москве и чем привлекает их этот город, голландский архитектор Эрик ван Эгераат рассказал в интервью корреспонденту "Известий" Анне Гараненко.

вопрос: Вы реализовали множество проектов по всему миру. В чем состоит, по вашему мнению, специфика работы в Москве?

ответ: Я действительно работал во многих странах, но большинство моих проектов сделано для Европы. Американские мегаполисы рациональны и предсказуемы — здания в крупных городах по всей стране практически одинаковы. Градостроители Китая и развивающихся стран Азии предпочитают следовать американскому образцу. То же самое происходит в Южной Америке. Европейские города несут на себе свидетельства многовековых изменений. В них можно наблюдать огромное разнообразие стилей — возьмите тот же Париж. В нем заложено множество идей, поколений, культур и религий, которые противостоят друг другу и мирно сосуществуют в одном месте. Такое смешение делает города очень интересными. В этом смысле Москва — безусловно европейский город. Но она отличается и от европейских столиц — только здесь можно наблюдать явное влияние Азии. Москва — исключительно богатый город, не в смысле больших денег, а с точки зрения форм, идей, разнообразия.

в: Отличаются ли от привычных вам отношения с российскими заказчиками и чиновниками?

о: Строить здесь непросто. Об этом говорит хотя бы то, что в Москве у меня нет ни одного законченного объекта. Хотя я работаю здесь уже 4—5 лет, и пора бы уже чему-нибудь появиться. Работать сложно, но я бы не стал утверждать, что московская бюрократия кардинально отличается от бюрократии любой другой страны. Возьмите Францию — там контроль со стороны государства за застройкой очень жесткий. Или Финляндию — там только процесс планирования здания может занимать 3—5 лет, а реализация проекта — 5—7 лет, в отдельных случаях — до 25 лет. Каждый, кто хочет построить что-либо в Англии, должен доказать, что задуманный им объект не будет иметь негативного влияния на соседние здания. В Москве некоторые проекты реализуются сложно — но не намного сложнее, чем в других странах.

в: В проекте "Русский авангард" вы предложили построить возле парка Горького пять высоток, олицетворяющих знаменитых российских художников-авангардистов — Кандинского, Родченко, Попову, Малевича и Экстер. Однако проект не реализован, и ходят слухи, что вы готовы воплотить свою идею не в Москве, а в Ростове-на-Дону. Проект оказался слишком смелым для столицы?

о: Я действительно готовил этот проект для Москвы, и он получил одобрение. Но заказчики до сих пор не могут определиться, как и где его строить. Некоторые проблемы я не могу разглашать, поскольку это коммерческая тайна. Могу сказать только, что проект готов и может быть реализован. Есть люди — не только в Москве и в Ростове-на-Дону, — которые очень заинтересованы в воплощении этого проекта. Я заинтересован в этом в равной степени. Разумеется, я буду им помогать. Если Москва не готова приступить к строительству, а Ростов готов и рвется в бой — почему нет?

в: То есть в России могут появиться два "Русских авангарда" Эрика ван Эгераата — в Москве и в Ростове?

о: Они не будут повторять друг друга — разные условия и различный ландшафт внесут коррективы. В Москве есть 7 практически одинаковых сталинских высоток, и их сходство никому не мешает. Подобное случалось не раз на протяжении истории градостроительства.

в: Современную столичную архитектуру многие ругают. Как вы оцениваете то, что строится в Москве в последние годы?

о: Когда я говорю о современном российском градостроительстве, мне не дает покоя одна вещь. При столь явных успехах в экономике — для России сейчас хорошие времена — качество строительства остается исключительно плохим. Россияне давно почувствовали, какими должны быть хорошая одежда, мебель или хорошие машины, они разбираются в этом. Когда дело касается домов, они вынуждены покупать очень и очень плохой продукт. Так называемые дома бизнес-класса — я бы не сказал, что они построены лучше, чем панельные дома, возведенные в 60-е годы прошлого века. Низкий уровень качества вступает в явное противоречие с высокой ценой. Именно это сейчас важнее всего для России — очень сильный дисбаланс между ценой и качеством.

в: Неужели нет ни одного объекта, вызвавшего у вас одобрение или хотя бы профессиональный интерес?

о: Есть легкие признаки того, что ситуация улучшается. Появляются проекты, которые приближаются по качеству к европейским стандартам. Например, "Куперхаус" архитектора Сергея Скуратова. То есть работать качественно вполне возможно — это лишь вопрос эволюции. Строительная индустрия в России не привыкла работать с хорошими материалами — например, использует очень дешевые оконные системы. При том, что выбор материалов на рынке огромен. Это очень грустно и неправильно. Россия — самая мощная страна в мире, ей не пристало обращаться со своими гражданами как с неудачниками.

в: Какова судьба небоскреба, спроектированного вами для делового центра "Москва-Сити"?

о: Я завершил свое участие в этом проекте. Заказчик (компания "Капитал Групп". — "Известия") решил, что он не нуждается в моем участии. Сейчас мы судимся: я сотрудничал с ними в течение трех лет, но за проделанную работу мне не заплатили в полном объеме.

в: Московские власти не раз объясняли тот факт, что иностранные архитекторы не очень охотно идут работать в город, их завышенными требованиями относительно гонораров.

о: Все мои зарубежные коллеги, которые работают здесь, получают нормальные европейские гонорары. Проблема в принципиально ином подходе. В России архитектор рисует фасад, потом приходит какая-нибудь компания и говорит: "О'кей, я уже делал что-то подобное, я построю". Если вы хотите так работать — пожалуйста. Если речь идет о маленькой деревушке из 15 коттеджей, возможно, местный архитектор может спроектировать ее более эффективно и по более сходной цене. Но когда вы строите что-то большое — вроде башен в "Москва-Сити", вам нужно немалое количество качественно сделанных чертежей. Потому что только тщательное следование чертежам может гарантировать качество здания. Чтобы разработать проект одной башни в "Москва-Сити", мне нужен был постоянный штат сотрудников в 40 человек. И не надо говорить, что "эти бедные русские девелоперы" не в состоянии оплатить гонорары архитекторам, — по сравнению с инвестициями в проект это совсем не критичная сумма. Дело в привычном дисбалансе между ценой и качеством.

в: Москва активно развивает высотное строительство. В обществе по этому поводу разворачивается широкая дискуссия — многие уверены, что небоскребы не вписываются в облик города. Что думаете вы?

о: Есть несколько причин, по которым имеет смысл строить очень высокие здания. Во-первых, высотки способны обеспечить высокую плотность населения на небольшом участке. Чем больше город "расползается", тем больше затрудняется его функционирование. Во-вторых, жилье в небоскребах дешево, что особенно актуально для стран Азии, где масса людей приезжает из деревень работать в города. В Москве — другой вариант: люди поедут именно в "Москва-Сити" не потому, что квартиры там очень дешевы, а ради потрясающей панорамы Москвы. Уместны ли высотки в Москве? Думаю, да. Нужно ли воздвигать их повсеместно? Полагаю, что нет.

в: Но существует программа "Новое кольцо Москвы", предполагающая возведение 200 высотных зданий на 60 участках по периметру города.

о: Идея "Москва-Сити" замечательна. Но множество башен, разбросанных там и сям, не самый лучший вариант. Печально видеть, как в городской среде появляется большой и некачественный объект. Нужно быть крайне осторожным: если вы готовы построить большое здание, оно привлекает внимание, надо убедиться, что его качество отменное. Пока то, что появляется в Москве в пределах 30 этажей, крайне отталкивающего вида. Эти здания не часть Москвы — и не должны быть частью Москвы. Пока в отношении к небоскребам у отдельных русских девелоперов проявляется азиатский менталитет: строить небоскребы потому, что это быстро и дешево. Так вы никогда не сделаете свой город красивым.

в: Какие вопросы вы хотели бы обсудить с мэром Москвы Лужковым?

о: Первый: понятие о том, что есть качественное строительство. Я знаю, что он озабочен этим вопросом. Это суперважный аспект — предлагать людям, которые платят большие деньги за недвижимость, качественный продукт. Второе: открытость градостроительных планов. Должно быть гораздо больше возможностей для обсуждения, что и где можно строить. Причем обсуждать надо не высоту небоскреба, а инфраструктурные объекты — школы, торговлю, метрополитен и детские сады. И последнее — это уличное движение. Вы должны что-то сделать с транспортом в городе. Я знаю, что строительство дорог — это очень дорого. Но упорядочить парковку автомобилей гораздо дешевле. Сейчас машины бесплатно паркуются где попало. Какой европейский город может себе это позволить? Если вы имеете машину, вы должны платить. В Лондоне я живу в центре и плачу по 5 фунтов каждый раз, когда приезжаю на свою улицу. Это не очень приятно, но логично. Со временем вам придется заниматься этими вопросами. Хотя сейчас Москва меняется так быстро, что, похоже, и нет времени подумать о них как следует.

Анна ГараненкоИзвестия