При всей разнородности московской застройки особо в ней выделяются жилые здания, возведенные в 30–50-х годах ХХ века. Это так называемые сталинские дома, привлекающие внимание своей масштабностью, грандиозностью, мощью. Благодаря своей красоте, удобству расположения и качеству исполнения они высоко ценятся на современном рынке недвижимости. Помпезные, торжественные дома, расположенные вдоль парадных, правительственных трасс столицы — Ленинградского, Кутузовского, Ленинского проспектов, Фрунзенской, Космодамианской, Котельнической набережных, — до сих пор производят впечатление непроходящего праздника. И неслучайно. Ведь в этом и заключалась главная задумка архитекторов. Дома с богатым, а зачастую роскошным декором создавали как своеобразные театральные декорации и фон для массовых демонстраций, всенародных гуляний. Наиболее торжественные постройки располагали ближе к центру Москвы на главных магистралях. Причем идею украшать улицы доводили до гротеска: если фасад здания, как правило, кичится праздничностью и респектабельностью, то обратная сторона дома, выходящая во двор, обычно не имеет украшений — она безлика и скучна. Характерная особенность архитектурного стиля того времени — гигантомания. Человек, находясь рядом со зданиями-исполинами, поневоле чувствовал себя маленькой частицей огромного и непобедимого социалистического общества. В целом же новая Москва создавалась не для отдельного человека — конкретного индивида, а для сплоченных и организованных масс.
Сталинской архитектура 30–50-х годов называется не случайно: “великий кормчий” принимает самое деятельное участие в застройке новой Москвы, а зодчество становится политическим и идеологическим средством. Под бдительным руководством партии Москва строится, реконструируется и приобретает облик образцовой пролетарской столицы. Для создания утопического города-сада позволительны любые средства, и цена их непомерно высока. Сносят не только старые, ветхие строения, но и цен-ые исторические и архитектурные памятники (Сухарева башня, Страстной монастырь, храм Христа Спасителя, множество других культовых сооружений).
При всей показной роскоши и гигантомании стиль не имеет однозначного собственного
определения, чаще всего его называют неоклассицизмом и сталинским ампиром. Но существуют и другие: неотрадиционализм, постмодернизм, неоромантизм, неоренессанс, пролетарская классика. Некоторые искусствоведы выделяют в сталинской архитектуре два направления — неоклассицизм и экспрессионизм (гипертрофированные размеры).
Так что же представляет собой пролетарская неоклассика? С одной стороны, она обращена к античному наследию как к высшей художественной норме и идеалу, образцу для подражания. С другой стороны, не возбраняется использовать архитектурные формы и детали декора из любого другого стиля самых разных эпох. Из-за многообразия используемых приемов здания сталинской архитектуры скорее всего относятся к стилю эклектики и историзма, но другого социального звучания, нежели во второй половине ХIХ века.
Уже в начале 30-х годов XX века советские архитекторы предприняли попытки найти в историческом наследии не мимолетные капризы моды, а нечто вечное. Иная трактовка вырисовывалась и при использовании всемирного архитектурного наследия: элементы религиозности, мистицизма и классового разграничения были сознательно убраны. В результате у древнеегипетских зодчих заимствовали стремление к монументальности, создания древних греков и римлян стали образцами гармонии пропорций и величия, средневековая готика дала устремленные в небо вертикали, элементы ренессанса и барокко воплощают изобилие и процветание, к которым так стремилась новая Россия, древнерусский теремной стиль широко использовали в декоре (наглядный пример — знаменитые высотные здания). Синтез из всех ранее существовавших стилей, включая модерн и конструктивизм, и становится базой пролетарской классики. И все же сталинский ампир 1932–1954 годов, как и все предыдущие стили, — это составная часть общеевропейской волны неоклассицизма, выражающая ту же культурную и художественную тенденцию в искусстве.
Все дома сталинской застройки — штучные изделия. Первоначальная идея, что ни одно здание не будет повторять другое, позволяет осуществить мечту пролетариев — строить собственные дворцы. Главные улицы столицы украсили кирпичными многоэтажными домами огромных размеров, зачастую ступенчатой конфигурации, с уступами и башнями, расщепляющими монолитность сооружения. Необычные решения использовали для крыш, венчающих высотки. Симметрия построения фасадов, монументальные входы, мощные стилобаты и необычно высокие бельэтажи, арки, достигающие пяти этажей, гипертрофированные карнизы, порталы, колоннады, башенки, шпили, балкончики с балясинами — вот неполный перечень их украшений.
Поворот от конструктивизма 20-х годов к симметрии и статичности классики не стал для зодчих столицы неожиданностью. Функционализм и сугубая утилитарность, новаторские искания предшествовавшей архитектуры подверглись суровой критике. На Творческом совещании Союза советских архитекторов, прошедшем осенью 1933 года в Москве, конструктивистов заставляют не только признать свои ошибки, но и выступать за “возрождение наследия”.
Незадолго до этого были введены новые строительные правила для Москвы, в которых главный упор сделан на повышении качества нового жилья. Теперь в квартирах увеличили как жилую, так и подсобную площадь, потолки достигли 3,2 м, ванны стали обязательными.
Новое жилье нелегально поделено на квартиры для номенклатуры и для рядовых граждан — с расчетом на коммунальное заселение. Квартиры для партийной элиты и государственных деятелей очень неплохие, даже по современным меркам: с обязательными лифтами, высокими (более 3 м) потолками, широкими подоконниками, раздельными санузлами, большими холлами, многочисленными подсобными помещениями, мусоропроводами на кухне, просторными лестничными клетками. Запланированы не только гостиные, спальни, но и кабинеты, детские, библиотеки и даже помещения для прислуги. Площадь комнат разная, но чаще всего от 15 до 25, а иногда и 30 кв. м. В рядовых же домах, часто не оборудованных лифтом и ванной, встречаются и классические трех- и четырехкомнатные квартиры с небольшими кухнями, и квартиры коридорного типа — общежития.
В 1935 году разработан Генеральный план реконструкции Москвы. На месте храма Христа Спасителя задумано построить каменный колосс — Дворец Советов высотой 400 м (проект Б. Иофана). Улицам со старой застройкой надлежало исчезнуть, уступив место широченным проспектам и необъятным площадям. Дома новой архитектуры должны были окончательно сбросить с себя “скелет конструктивизма”.
В это время строили метрополитен, канал Москва–Волга, набережные, павильоны всесоюзной сельскохозяйственной выставки, появлялась лесопарковая защитная полоса. Целая плеяда прославленных архитекторов трудилась над возведением домов для города-ансамбля, города-сада. Пришло время “большого стиля”. После динамики модерна и конструктивизма в архитектуре вновь воцарилась симметрия и статика.
Уже в 1934 году под руководством гениального архитектора Ивана Жолтовского началось строительство семиэтажного дома на улице Моховой, ставшего самым первым образцом сталинского ампира. Для декоративного оформления здания И. Жолтовский использовал уже подзабытые элементы классической ордерной архитектуры. Форма здания повторяла очертания дворца Капитонио в Виченце (Италия, XVI век). Глубокое знание классики позволило Жолтовскому создать пролетарский дворец с великолепной колоннадой, удачной организацией внутреннего пространства(для получения нужного рисунка в части комнат окна достигают пола). В планировке каждой квартиры предусмотрена комната или альков для домработницы. Предназначенный для политической элиты дом отличался и отделкой: повсюду шлифованные детали, полированные двери, идеальный паркет, роскошная лепнина.
Постройка дома на Моховой вызвала большой резонанс в обществе — у проекта появились подражатели. Элементы ренессансного паллацио в 1935–1938 годах использованы архитектором И. Вайнштейном: гигантские монолитные объемы фасадов девятиэтажных домов № 21 и 24 по улице Земляной Вал подчеркнуты легкими венчающими колоннадами по всему периметру, золотистый основной цвет перебивается красными помпейскими вставками, выполненными в технике сграффито. В доме № 31 на улице Пречистенка (архитектор З. Розенфельд, 1936) двухъярусный портик, поднятый на высокий цоколь, и сильно вынесенный вперед карниз на строгой стене серого дома также напоминают часть итальянского дворца. В доме № 9 на Никитском бульваре, построенном для Главсевморпути (архитектор Е. Иохелес, 1937), энергичный взлет колоннад в центральной части придает статичному зданию изящную игру декора и театральность. Известное здание ВЦСПС — дом № 42 по Ленинскому проспекту (архитектор А. Власов, 1939–1958) — стало примером использования цитат из итальянского ренессанса в строительстве административного сооружения. Наиболее удивительно решен угол дома: перспективные кессоны козырька, спаренные арочки и тонюсенькие колонки в лоджиях прекрасно соседствуют с помпейскими живописными росписями.
Но не все пошли по пути активного сторонника классики И. Жолтовского. В строительстве административных зданий все чаще получают свое воплощение идеи монументализма. Дом Совета труда и обороны (СТО) на улице Охотный Ряд, ныне Дума (архитектор А. Лангман, 1936), —выразительный образец советского экспрессионизма. Главный фасад с плоскими боковыми ризолитами, высокий гранитный цоколь в сочетании с мощным аттиковым поясом словно олицетворяют тоталитарную власть. Для НКВД построено еще более суровое и выразительное здание — дом № 4 на улице Большая Лубянка (архитеторы А. Лангман, И. Безруков, 1934) из лабрадорита на цоколе с серой каменной облицовкой стен. Образная жесткая архитектура проявляется и в здании Военной академии им. М. В. Фрунзе — дом № 4 по проезду Девичьего Поля (архитекторы Л. Руднев, В. Мунц, 1932–1937). Авторы создают образ могущества и неприступности Советской Армии и достигают этого с помощью конкретных приемов — глухого двухэтажного стилобата на мощных низких столбах из полированного черного лабрадорита, сетки кессонов, в которую врезаны окна. Другой проект тех же авторов — восьмиэтажное административное здание с монументальной башней на углу Гоголевского бульвара и Колымажной улицы (1933–1938) тоже символизирует силу и власть.
Широкое использование в архитектуре 30-х годов получили эмблематика и изобразительные аллегории. Пятиконечная звезда стала основой плана и объема Театра Советской Армии на Суворовской площади (архитекторы К. Алабян, В. Симбирцев, 1934–1940). Идея звезды заложена также в сечении колонн, окружающих здание. Интерьеры при всей своей просторности до предела заполнены красноармейской символикой — лепниной, парадной живописью. При этом здание вблизи не производит впечатления какой-либо эмблемы. Монументальные объемы обычно рассчитаны на созерцание с большого расстояния.
Одно из самых впечатляющих зданий возведено на Яузском бульваре (дом № 2/16) в 1936 году архитектором И. Голосовым. Жилое здание новой, скошенной, формы, мощное, монументальное, со скульптурами перед входом в центральную арку, доминирует над прилегающей местностью. Во времена неоклассицизма бывший конструктивист И. Голосов придерживается своей творческой линии, считая, что нельзя слепо копировать классику — следует искать синтез прежних идей в сочетании с новым архитектурным мышлением.
Поиск новых форм отчетливо просматривается в архитектуре всех московских построек
30–40-х годов. Неосуществленный проект Дворца Советов долгие годы диктовал стиль и формировал внешний вид города. Многие здания того времени были ориентированы на мифический дворец как на основополагающую доминанту. Например, крупнейшее здание библиотеки им. Ленина на Воздвиженке (архитекторы В. Щуко, В. Гельфрейх, 1929–1941) не только гармонично вписалось в сложную для застройки историческую территорию центра, но и создало новый масштаб реконструированной столицы. В процессе реализации проект неоднократно корректировали, в результате проявились черты модернизированного классицизма — высокие мраморные столбы, окружающие угловую аванплощадь, обилие скульптур, гипсовые карнизы, розетки.
С 1937 года активное строительство велось и на улице Тверской. Ее расширили на 30 м, старые дома были снесены. Построенные по обеим сторонам жилые многоэтажные дома до сих пор определяют облик улицы. Фасад дома № 4 (архитектор А. Мордвинов, 1937–1939), занявшего место четырнадцати прежних построек, представляет собой огромную плоскость с подчеркнутым центром — это типичное парадное здание. Функциональные элементы жилья здесь использованы в качестве декоративных деталей. Каждый подоконник и небольшой балкон играют нужную роль в театрально-декорационном оформлении. Об удобстве планировки квартир особо не заботились, главное — шикарный вид с улицы.
Параллельно занимались возведением домов и на других крупных магистралях и набережных столицы. Но завершению громадных планов по застройке Москвы помешала Великая Отечественная война. Период 30–40-х годов XX века подарил не только стиль, названный неоклассицизмом, но и огромное количество уникальных зданий, которые по-прежнему украшают улицы нашего города.ри всей разнородности московской застройки особо в ней выделяются жилые здания, возведенные в 30–50-х годах ХХ века. Это так называемые сталинские дома, привлекающие внимание своей масштабностью, грандиозностью, мощью. Благодаря своей красоте, удобству расположения и качеству исполнения они высоко ценятся на современном рынке недвижимости. Помпезные, торжественные дома, расположенные вдоль парадных, правительственных трасс столицы — Ленинградского, Кутузовского, Ленинского проспектов, Фрунзенской, Космодамианской, Котельнической набережных, — до сих пор производят впечатление непроходящего праздника. И неслучайно. Ведь в этом и заключалась главная задумка архитекторов. Дома с богатым, а зачастую роскошным декором создавали как своеобразные театральные декорации и фон для массовых демонстраций, всенародных гуляний. Наиболее торжественные постройки располагали ближе к центру Москвы на главных магистралях. Причем идею украшать улицы доводили до гротеска: если фасад здания, как правило, кичится праздничностью и респектабельностью, то обратная сторона дома, выходящая во двор, обычно не имеет украшений — она безлика и скучна. Характерная особенность архитектурного стиля того времени — гигантомания. Человек, находясь рядом со зданиями-исполинами, поневоле чувствовал себя маленькой частицей огромного и непобедимого социалистического общества. В целом же новая Москва создавалась не для отдельного человека — конкретного индивида, а для сплоченных и организованных масс.
Сталинской архитектура 30–50-х годов называется не случайно: “великий кормчий” принимает самое деятельное участие в застройке новой Москвы, а зодчество становится политическим и идеологическим средством. Под бдительным руководством партии Москва строится, реконструируется и приобретает облик образцовой пролетарской столицы. Для создания утопического города-сада позволительны любые средства, и цена их непомерно высока. Сносят не только старые, ветхие строения, но и цен-ые исторические и архитектурные памятники (Сухарева башня, Страстной монастырь, храм Христа Спасителя, множество других культовых сооружений).
При всей показной роскоши и гигантомании стиль не имеет однозначного собственного
определения, чаще всего его называют неоклассицизмом и сталинским ампиром. Но существуют и другие: неотрадиционализм, постмодернизм, неоромантизм, неоренессанс, пролетарская классика. Некоторые искусствоведы выделяют в сталинской архитектуре два направления — неоклассицизм и экспрессионизм (гипертрофированные размеры).
Так что же представляет собой пролетарская неоклассика? С одной стороны, она обращена к античному наследию как к высшей художественной норме и идеалу, образцу для подражания. С другой стороны, не возбраняется использовать архитектурные формы и детали декора из любого другого стиля самых разных эпох. Из-за многообразия используемых приемов здания сталинской архитектуры скорее всего относятся к стилю эклектики и историзма, но другого социального звучания, нежели во второй половине ХIХ века.
Уже в начале 30-х годов XX века советские архитекторы предприняли попытки найти в историческом наследии не мимолетные капризы моды, а нечто вечное. Иная трактовка вырисовывалась и при использовании всемирного архитектурного наследия: элементы религиозности, мистицизма и классового разграничения были сознательно убраны. В результате у древнеегипетских зодчих заимствовали стремление к монументальности, создания древних греков и римлян стали образцами гармонии пропорций и величия, средневековая готика дала устремленные в небо вертикали, элементы ренессанса и барокко воплощают изобилие и процветание, к которым так стремилась новая Россия, древнерусский теремной стиль широко использовали в декоре (наглядный пример — знаменитые высотные здания). Синтез из всех ранее существовавших стилей, включая модерн и конструктивизм, и становится базой пролетарской классики. И все же сталинский ампир 1932–1954 годов, как и все предыдущие стили, — это составная часть общеевропейской волны неоклассицизма, выражающая ту же культурную и художественную тенденцию в искусстве.
Все дома сталинской застройки — штучные изделия. Первоначальная идея, что ни одно здание не будет повторять другое, позволяет осуществить мечту пролетариев — строить собственные дворцы. Главные улицы столицы украсили кирпичными многоэтажными домами огромных размеров, зачастую ступенчатой конфигурации, с уступами и башнями, расщепляющими монолитность сооружения. Необычные решения использовали для крыш, венчающих высотки. Симметрия построения фасадов, монументальные входы, мощные стилобаты и необычно высокие бельэтажи, арки, достигающие пяти этажей, гипертрофированные карнизы, порталы, колоннады, башенки, шпили, балкончики с балясинами — вот неполный перечень их украшений.
Поворот от конструктивизма 20-х годов к симметрии и статичности классики не стал для зодчих столицы неожиданностью. Функционализм и сугубая утилитарность, новаторские искания предшествовавшей архитектуры подверглись суровой критике. На Творческом совещании Союза советских архитекторов, прошедшем осенью 1933 года в Москве, конструктивистов заставляют не только признать свои ошибки, но и выступать за “возрождение наследия”.
Незадолго до этого были введены новые строительные правила для Москвы, в которых главный упор сделан на повышении качества нового жилья. Теперь в квартирах увеличили как жилую, так и подсобную площадь, потолки достигли 3,2 м, ванны стали обязательными.
Новое жилье нелегально поделено на квартиры для номенклатуры и для рядовых граждан — с расчетом на коммунальное заселение. Квартиры для партийной элиты и государственных деятелей очень неплохие, даже по современным меркам: с обязательными лифтами, высокими (более 3 м) потолками, широкими подоконниками, раздельными санузлами, большими холлами, многочисленными подсобными помещениями, мусоропроводами на кухне, просторными лестничными клетками. Запланированы не только гостиные, спальни, но и кабинеты, детские, библиотеки и даже помещения для прислуги. Площадь комнат разная, но чаще всего от 15 до 25, а иногда и 30 кв. м. В рядовых же домах, часто не оборудованных лифтом и ванной, встречаются и классические трех- и четырехкомнатные квартиры с небольшими кухнями, и квартиры коридорного типа — общежития.
В 1935 году разработан Генеральный план реконструкции Москвы. На месте храма Христа Спасителя задумано построить каменный колосс — Дворец Советов высотой 400 м (проект Б. Иофана). Улицам со старой застройкой надлежало исчезнуть, уступив место широченным проспектам и необъятным площадям. Дома новой архитектуры должны были окончательно сбросить с себя “скелет конструктивизма”.
В это время строили метрополитен, канал Москва–Волга, набережные, павильоны всесоюзной сельскохозяйственной выставки, появлялась лесопарковая защитная полоса. Целая плеяда прославленных архитекторов трудилась над возведением домов для города-ансамбля, города-сада. Пришло время “большого стиля”. После динамики модерна и конструктивизма в архитектуре вновь воцарилась симметрия и статика.
Уже в 1934 году под руководством гениального архитектора Ивана Жолтовского началось строительство семиэтажного дома на улице Моховой, ставшего самым первым образцом сталинского ампира. Для декоративного оформления здания И. Жолтовский использовал уже подзабытые элементы классической ордерной архитектуры. Форма здания повторяла очертания дворца Капитонио в Виченце (Италия, XVI век). Глубокое знание классики позволило Жолтовскому создать пролетарский дворец с великолепной колоннадой, удачной организацией внутреннего пространства(для получения нужного рисунка в части комнат окна достигают пола). В планировке каждой квартиры предусмотрена комната или альков для домработницы. Предназначенный для политической элиты дом отличался и отделкой: повсюду шлифованные детали, полированные двери, идеальный паркет, роскошная лепнина.
Постройка дома на Моховой вызвала большой резонанс в обществе — у проекта появились подражатели. Элементы ренессансного паллацио в 1935–1938 годах использованы архитектором И. Вайнштейном: гигантские монолитные объемы фасадов девятиэтажных домов № 21 и 24 по улице Земляной Вал подчеркнуты легкими венчающими колоннадами по всему периметру, золотистый основной цвет перебивается красными помпейскими вставками, выполненными в технике сграффито. В доме № 31 на улице Пречистенка (архитектор З. Розенфельд, 1936) двухъярусный портик, поднятый на высокий цоколь, и сильно вынесенный вперед карниз на строгой стене серого дома также напоминают часть итальянского дворца. В доме № 9 на Никитском бульваре, построенном для Главсевморпути (архитектор Е. Иохелес, 1937), энергичный взлет колоннад в центральной части придает статичному зданию изящную игру декора и театральность. Известное здание ВЦСПС — дом № 42 по Ленинскому проспекту (архитектор А. Власов, 1939–1958) — стало примером использования цитат из итальянского ренессанса в строительстве административного сооружения. Наиболее удивительно решен угол дома: перспективные кессоны козырька, спаренные арочки и тонюсенькие колонки в лоджиях прекрасно соседствуют с помпейскими живописными росписями.
Но не все пошли по пути активного сторонника классики И. Жолтовского. В строительстве административных зданий все чаще получают свое воплощение идеи монументализма. Дом Совета труда и обороны (СТО) на улице Охотный Ряд, ныне Дума (архитектор А. Лангман, 1936), —выразительный образец советского экспрессионизма. Главный фасад с плоскими боковыми ризолитами, высокий гранитный цоколь в сочетании с мощным аттиковым поясом словно олицетворяют тоталитарную власть. Для НКВД построено еще более суровое и выразительное здание — дом № 4 на улице Большая Лубянка (архитеторы А. Лангман, И. Безруков, 1934) из лабрадорита на цоколе с серой каменной облицовкой стен. Образная жесткая архитектура проявляется и в здании Военной академии им. М. В. Фрунзе — дом № 4 по проезду Девичьего Поля (архитекторы Л. Руднев, В. Мунц, 1932–1937). Авторы создают образ могущества и неприступности Советской Армии и достигают этого с помощью конкретных приемов — глухого двухэтажного стилобата на мощных низких столбах из полированного черного лабрадорита, сетки кессонов, в которую врезаны окна. Другой проект тех же авторов — восьмиэтажное административное здание с монументальной башней на углу Гоголевского бульвара и Колымажной улицы (1933–1938) тоже символизирует силу и власть.
Широкое использование в архитектуре 30-х годов получили эмблематика и изобразительные аллегории. Пятиконечная звезда стала основой плана и объема Театра Советской Армии на Суворовской площади (архитекторы К. Алабян, В. Симбирцев, 1934–1940). Идея звезды заложена также в сечении колонн, окружающих здание. Интерьеры при всей своей просторности до предела заполнены красноармейской символикой — лепниной, парадной живописью. При этом здание вблизи не производит впечатления какой-либо эмблемы. Монументальные объемы обычно рассчитаны на созерцание с большого расстояния.
Одно из самых впечатляющих зданий возведено на Яузском бульваре (дом № 2/16) в 1936 году архитектором И. Голосовым. Жилое здание новой, скошенной, формы, мощное, монументальное, со скульптурами перед входом в центральную арку, доминирует над прилегающей местностью. Во времена неоклассицизма бывший конструктивист И. Голосов придерживается своей творческой линии, считая, что нельзя слепо копировать классику — следует искать синтез прежних идей в сочетании с новым архитектурным мышлением.
Поиск новых форм отчетливо просматривается в архитектуре всех московских построек
30–40-х годов. Неосуществленный проект Дворца Советов долгие годы диктовал стиль и формировал внешний вид города. Многие здания того времени были ориентированы на мифический дворец как на основополагающую доминанту. Например, крупнейшее здание библиотеки им. Ленина на Воздвиженке (архитекторы В. Щуко, В. Гельфрейх, 1929–1941) не только гармонично вписалось в сложную для застройки историческую территорию центра, но и создало новый масштаб реконструированной столицы. В процессе реализации проект неоднократно корректировали, в результате проявились черты модернизированного классицизма — высокие мраморные столбы, окружающие угловую аванплощадь, обилие скульптур, гипсовые карнизы, розетки.
С 1937 года активное строительство велось и на улице Тверской. Ее расширили на 30 м, старые дома были снесены. Построенные по обеим сторонам жилые многоэтажные дома до сих пор определяют облик улицы. Фасад дома № 4 (архитектор А. Мордвинов, 1937–1939), занявшего место четырнадцати прежних построек, представляет собой огромную плоскость с подчеркнутым центром — это типичное парадное здание. Функциональные элементы жилья здесь использованы в качестве декоративных деталей. Каждый подоконник и небольшой балкон играют нужную роль в театрально-декорационном оформлении. Об удобстве планировки квартир особо не заботились, главное — шикарный вид с улицы.
Параллельно занимались возведением домов и на других крупных магистралях и набережных столицы. Но завершению громадных планов по застройке Москвы помешала Великая Отечественная война. Период 30–40-х годов XX века подарил не только стиль, названный неоклассицизмом, но и огромное количество уникальных зданий, которые по-прежнему украшают улицы нашего города.При всей разнородности московской застройки особо в ней выделяются жилые здания, возведенные в 30–50-х годах ХХ века. Это так называемые сталинские дома, привлекающие внимание своей масштабностью, грандиозностью, мощью. Благодаря своей красоте, удобству расположения и качеству исполнения они высоко ценятся на современном рынке недвижимости. Помпезные, торжественные дома, расположенные вдоль парадных, правительственных трасс столицы — Ленинградского, Кутузовского, Ленинского проспектов, Фрунзенской, Космодамианской, Котельнической набережных, — до сих пор производят впечатление непроходящего праздника. И неслучайно. Ведь в этом и заключалась главная задумка архитекторов. Дома с богатым, а зачастую роскошным декором создавали как своеобразные театральные декорации и фон для массовых демонстраций, всенародных гуляний. Наиболее торжественные постройки располагали ближе к центру Москвы на главных магистралях. Причем идею украшать улицы доводили до гротеска: если фасад здания, как правило, кичится праздничностью и респектабельностью, то обратная сторона дома, выходящая во двор, обычно не имеет украшений — она безлика и скучна. Характерная особенность архитектурного стиля того времени — гигантомания. Человек, находясь рядом со зданиями-исполинами, поневоле чувствовал себя маленькой частицей огромного и непобедимого социалистического общества. В целом же новая Москва создавалась не для отдельного человека — конкретного индивида, а для сплоченных и организованных масс.
Сталинской архитектура 30–50-х годов называется не случайно: “великий кормчий” принимает самое деятельное участие в застройке новой Москвы, а зодчество становится политическим и идеологическим средством. Под бдительным руководством партии Москва строится, реконструируется и приобретает облик образцовой пролетарской столицы. Для создания утопического города-сада позволительны любые средства, и цена их непомерно высока. Сносят не только старые, ветхие строения, но и цен-ые исторические и архитектурные памятники (Сухарева башня, Страстной монастырь, храм Христа Спасителя, множество других культовых сооружений).
При всей показной роскоши и гигантомании стиль не имеет однозначного собственного
определения, чаще всего его называют неоклассицизмом и сталинским ампиром. Но существуют и другие: неотрадиционализм, постмодернизм, неоромантизм, неоренессанс, пролетарская классика. Некоторые искусствоведы выделяют в сталинской архитектуре два направления — неоклассицизм и экспрессионизм (гипертрофированные размеры).
Так что же представляет собой пролетарская неоклассика? С одной стороны, она обращена к античному наследию как к высшей художественной норме и идеалу, образцу для подражания. С другой стороны, не возбраняется использовать архитектурные формы и детали декора из любого другого стиля самых разных эпох. Из-за многообразия используемых приемов здания сталинской архитектуры скорее всего относятся к стилю эклектики и историзма, но другого социального звучания, нежели во второй половине ХIХ века.
Уже в начале 30-х годов XX века советские архитекторы предприняли попытки найти в историческом наследии не мимолетные капризы моды, а нечто вечное. Иная трактовка вырисовывалась и при использовании всемирного архитектурного наследия: элементы религиозности, мистицизма и классового разграничения были сознательно убраны. В результате у древнеегипетских зодчих заимствовали стремление к монументальности, создания древних греков и римлян стали образцами гармонии пропорций и величия, средневековая готика дала устремленные в небо вертикали, элементы ренессанса и барокко воплощают изобилие и процветание, к которым так стремилась новая Россия, древнерусский теремной стиль широко использовали в декоре (наглядный пример — знаменитые высотные здания). Синтез из всех ранее существовавших стилей, включая модерн и конструктивизм, и становится базой пролетарской классики. И все же сталинский ампир 1932–1954 годов, как и все предыдущие стили, — это составная часть общеевропейской волны неоклассицизма, выражающая ту же культурную и художественную тенденцию в искусстве.
Все дома сталинской застройки — штучные изделия. Первоначальная идея, что ни одно здание не будет повторять другое, позволяет осуществить мечту пролетариев — строить собственные дворцы. Главные улицы столицы украсили кирпичными многоэтажными домами огромных размеров, зачастую ступенчатой конфигурации, с уступами и башнями, расщепляющими монолитность сооружения. Необычные решения использовали для крыш, венчающих высотки. Симметрия построения фасадов, монументальные входы, мощные стилобаты и необычно высокие бельэтажи, арки, достигающие пяти этажей, гипертрофированные карнизы, порталы, колоннады, башенки, шпили, балкончики с балясинами — вот неполный перечень их украшений.
Поворот от конструктивизма 20-х годов к симметрии и статичности классики не стал для зодчих столицы неожиданностью. Функционализм и сугубая утилитарность, новаторские искания предшествовавшей архитектуры подверглись суровой критике. На Творческом совещании Союза советских архитекторов, прошедшем осенью 1933 года в Москве, конструктивистов заставляют не только признать свои ошибки, но и выступать за “возрождение наследия”.
Незадолго до этого были введены новые строительные правила для Москвы, в которых главный упор сделан на повышении качества нового жилья. Теперь в квартирах увеличили как жилую, так и подсобную площадь, потолки достигли 3,2 м, ванны стали обязательными.
Новое жилье нелегально поделено на квартиры для номенклатуры и для рядовых граждан — с расчетом на коммунальное заселение. Квартиры для партийной элиты и государственных деятелей очень неплохие, даже по современным меркам: с обязательными лифтами, высокими (более 3 м) потолками, широкими подоконниками, раздельными санузлами, большими холлами, многочисленными подсобными помещениями, мусоропроводами на кухне, просторными лестничными клетками. Запланированы не только гостиные, спальни, но и кабинеты, детские, библиотеки и даже помещения для прислуги. Площадь комнат разная, но чаще всего от 15 до 25, а иногда и 30 кв. м. В рядовых же домах, часто не оборудованных лифтом и ванной, встречаются и классические трех- и четырехкомнатные квартиры с небольшими кухнями, и квартиры коридорного типа — общежития.
В 1935 году разработан Генеральный план реконструкции Москвы. На месте храма Христа Спасителя задумано построить каменный колосс — Дворец Советов высотой 400 м (проект Б. Иофана). Улицам со старой застройкой надлежало исчезнуть, уступив место широченным проспектам и необъятным площадям. Дома новой архитектуры должны были окончательно сбросить с себя “скелет конструктивизма”.
В это время строили метрополитен, канал Москва–Волга, набережные, павильоны всесоюзной сельскохозяйственной выставки, появлялась лесопарковая защитная полоса. Целая плеяда прославленных архитекторов трудилась над возведением домов для города-ансамбля, города-сада. Пришло время “большого стиля”. После динамики модерна и конструктивизма в архитектуре вновь воцарилась симметрия и статика.
Уже в 1934 году под руководством гениального архитектора Ивана Жолтовского началось строительство семиэтажного дома на улице Моховой, ставшего самым первым образцом сталинского ампира. Для декоративного оформления здания И. Жолтовский использовал уже подзабытые элементы классической ордерной архитектуры. Форма здания повторяла очертания дворца Капитонио в Виченце (Италия, XVI век). Глубокое знание классики позволило Жолтовскому создать пролетарский дворец с великолепной колоннадой, удачной организацией внутреннего пространства(для получения нужного рисунка в части комнат окна достигают пола). В планировке каждой квартиры предусмотрена комната или альков для домработницы. Предназначенный для политической элиты дом отличался и отделкой: повсюду шлифованные детали, полированные двери, идеальный паркет, роскошная лепнина.
Постройка дома на Моховой вызвала большой резонанс в обществе — у проекта появились подражатели. Элементы ренессансного паллацио в 1935–1938 годах использованы архитектором И. Вайнштейном: гигантские монолитные объемы фасадов девятиэтажных домов № 21 и 24 по улице Земляной Вал подчеркнуты легкими венчающими колоннадами по всему периметру, золотистый основной цвет перебивается красными помпейскими вставками, выполненными в технике сграффито. В доме № 31 на улице Пречистенка (архитектор З. Розенфельд, 1936) двухъярусный портик, поднятый на высокий цоколь, и сильно вынесенный вперед карниз на строгой стене серого дома также напоминают часть итальянского дворца. В доме № 9 на Никитском бульваре, построенном для Главсевморпути (архитектор Е. Иохелес, 1937), энергичный взлет колоннад в центральной части придает статичному зданию изящную игру декора и театральность. Известное здание ВЦСПС — дом № 42 по Ленинскому проспекту (архитектор А. Власов, 1939–1958) — стало примером использования цитат из итальянского ренессанса в строительстве административного сооружения. Наиболее удивительно решен угол дома: перспективные кессоны козырька, спаренные арочки и тонюсенькие колонки в лоджиях прекрасно соседствуют с помпейскими живописными росписями.
Но не все пошли по пути активного сторонника классики И. Жолтовского. В строительстве административных зданий все чаще получают свое воплощение идеи монументализма. Дом Совета труда и обороны (СТО) на улице Охотный Ряд, ныне Дума (архитектор А. Лангман, 1936), —выразительный образец советского экспрессионизма. Главный фасад с плоскими боковыми ризолитами, высокий гранитный цоколь в сочетании с мощным аттиковым поясом словно олицетворяют тоталитарную власть. Для НКВД построено еще более суровое и выразительное здание — дом № 4 на улице Большая Лубянка (архитеторы А. Лангман, И. Безруков, 1934) из лабрадорита на цоколе с серой каменной облицовкой стен. Образная жесткая архитектура проявляется и в здании Военной академии им. М. В. Фрунзе — дом № 4 по проезду Девичьего Поля (архитекторы Л. Руднев, В. Мунц, 1932–1937). Авторы создают образ могущества и неприступности Советской Армии и достигают этого с помощью конкретных приемов — глухого двухэтажного стилобата на мощных низких столбах из полированного черного лабрадорита, сетки кессонов, в которую врезаны окна. Другой проект тех же авторов — восьмиэтажное административное здание с монументальной башней на углу Гоголевского бульвара и Колымажной улицы (1933–1938) тоже символизирует силу и власть.
Широкое использование в архитектуре 30-х годов получили эмблематика и изобразительные аллегории. Пятиконечная звезда стала основой плана и объема Театра Советской Армии на Суворовской площади (архитекторы К. Алабян, В. Симбирцев, 1934–1940). Идея звезды заложена также в сечении колонн, окружающих здание. Интерьеры при всей своей просторности до предела заполнены красноармейской символикой — лепниной, парадной живописью. При этом здание вблизи не производит впечатления какой-либо эмблемы. Монументальные объемы обычно рассчитаны на созерцание с большого расстояния.
Одно из самых впечатляющих зданий возведено на Яузском бульваре (дом № 2/16) в 1936 году архитектором И. Голосовым. Жилое здание новой, скошенной, формы, мощное, монументальное, со скульптурами перед входом в центральную арку, доминирует над прилегающей местностью. Во времена неоклассицизма бывший конструктивист И. Голосов придерживается своей творческой линии, считая, что нельзя слепо копировать классику — следует искать синтез прежних идей в сочетании с новым архитектурным мышлением.
Поиск новых форм отчетливо просматривается в архитектуре всех московских построек
30–40-х годов. Неосуществленный проект Дворца Советов долгие годы диктовал стиль и формировал внешний вид города. Многие здания того времени были ориентированы на мифический дворец как на основополагающую доминанту. Например, крупнейшее здание библиотеки им. Ленина на Воздвиженке (архитекторы В. Щуко, В. Гельфрейх, 1929–1941) не только гармонично вписалось в сложную для застройки историческую территорию центра, но и создало новый масштаб реконструированной столицы. В процессе реализации проект неоднократно корректировали, в результате проявились черты модернизированного классицизма — высокие мраморные столбы, окружающие угловую аванплощадь, обилие скульптур, гипсовые карнизы, розетки.
С 1937 года активное строительство велось и на улице Тверской. Ее расширили на 30 м, старые дома были снесены. Построенные по обеим сторонам жилые многоэтажные дома до сих пор определяют облик улицы. Фасад дома № 4 (архитектор А. Мордвинов, 1937–1939), занявшего место четырнадцати прежних построек, представляет собой огромную плоскость с подчеркнутым центром — это типичное парадное здание. Функциональные элементы жилья здесь использованы в качестве декоративных деталей. Каждый подоконник и небольшой балкон играют нужную роль в театрально-декорационном оформлении. Об удобстве планировки квартир особо не заботились, главное — шикарный вид с улицы.
Параллельно занимались возведением домов и на других крупных магистралях и набережных столицы. Но завершению громадных планов по застройке Москвы помешала Великая Отечественная война. Период 30–40-х годов XX века подарил не только стиль, названный неоклассицизмом, но и огромное количество уникальных зданий, которые по-прежнему украшают улицы нашего города.

Ирина ОлейникНедвижимость и цены