Есть в столице такое заколдованное место — Камергерский переулок. Он спрятался между двумя улицами — Тверской и Большой Дмитровской, в двух минутах ходьбы от Кремля. Найти этот переулок не трудно, а вот покинуть его… Магия этого места непременно затянет и заставит вскоре вспоминать о прогулке настойчивым желанием вернуться.

Сейчас трудно представить, что название Камергерский долгое время было неофициальным, вторым именем переулка. В XVII–начале XVIII века он назывался Егорьевским (по названию монастыря святого Георгия), Спасским (по названию церкви Спаса Преображения, разобранной в 1787 году), Кузнецким (его присоединяли к Кузнецкому мосту), Газетным (считали продолжением этого переулка, находящегося по другую сторону Тверской), Квасным (в XVII веке здесь жили своей слободкой квасники) и, наконец, с последней четверти XVIII века — Одоевским (по самому большому дому — дворцу князей Одоевских, стоявшему на месте нынешнего здания МХАТа).
Семья Одоевских владела усадьбой более ста лет. Однако главную роль в названии сыграло его неофициальное, но такое выразительное, редкое, своеобразное, а потому неискоренимо бытовавшее в общем, народном употреблении название Камергерский — памятка о фамусовской Москве. Название Камергерский признали официально в 1886 году, с этого времени оно появляется в документах Городской управы. В 1923 году по случаю 25-летнего юбилея МХАТа переулок был переименован в проезд Художественного театра, который в то время называли «Художественный общедоступный театр в Камергерском». Историческое название переулку возвращено постановлением правительства Москвы в 1994 году.
Так, пожалуй, хватит истории, пора рассказать, что же в нем такого загадочного и прекрасного… что заставляет снова и снова удлинять себе маршрут ради того, чтобы просто пройти по Камергеру еще раз…
Если идти с Тверской, первое, что бросается в глаза, — изможденный Чехов, изображенный на последней стадии туберкулеза, и два маленьких вагончика, где можно купить «почти еду», а потом устроиться на лавочках, в избытке скучковавшихся возле МХАТа, и ее съесть. Впрочем, возле этих вагончиков всегда очереди расторопных ребят из близлежащих офисов с длинными списками того, что им нужно купить. Можно ждать довольно долго.
Дома маленькие, два–три–четыре этажа, странно контрастирующие с яркими многоэтажными стекло-бетонными строениями, которые видны на Тверской. Дома в переулке хоть непритязательные, но странно загадочные и очень обаятельные — в основном это недавно подновленный классицизм. Выглядят фасады весьма современно из-за бутиков на первых этажах и кафе.
Сам переулок вымощен гладкими плитами (между которыми уютно устроились лампы) и поражает своей чистотой. Вечерами необычная подсветка превращает его в изящную шкатулку с драгоценностями, поскольку каждый фонарь посверкивает самодовольным бриллиантом. Трудно представить, но всего два года назад его изуродовали, разгромили так, что витрины злобно щерились на прохожих осколками разбитого стекла, а улица оказалась выстелена мусором, и стройный переулок превратился в обычную свалку.
Камергерский немыслим без центрального здания — МХАТа им. Чехова. Место, где уже ровно век стоит легендарный театр, так или иначе было связано со сценическим искусством. Здесь находился дом, в котором жила кузина Грибоедова — Софья Римская-Корсакова, которую литературоведы единодушно считают прототипом главной героини «Горя от ума». Потом дом принадлежал купцу Лианозову, решившему перестроить его под театр, сначала в нем играла труппа знаменитого антрепренера Федора Корша, затем показывала свои спектакли Русская частная опера. В ХХ веке известный меценат Савва Морозов решил перестроить здание, его идею воплотил в жизнь архитектор Федор Шехтель, впоследствии там работала труппа Немировича-Данченко и Станиславского. О последнем периоде подробно рассказал Михаил Булгаков в «Театральном романе» (они же — «Записки покойника»).
Чистота и ухоженность Камергерского широко известна. Наверное поэтому сюда приходят гулять с детьми. Здесь можно сесть на лавочку и на пять минут представить, что ты в каком-нибудь небольшом провинциальном европейском городе. Но! Постарайтесь не приходить туда часов в семь вечера, когда в школе-студии МХАТа заканчиваются занятия, а в самом театре начинается спектакль. Толпы студентов и праздно шатающихся людей в ожидании возможности войти в театр заполняют улицу.
В Камергерском всегда тихо. Вроде самый центр города, а вокруг тишина и уют, как будто попал в старую Москву. Летом на улицу выставляются столики, можно греться на солнце и относительно недорого (для центра) пить кофе или обедать. А зимой приятно сидеть в кафе-витрине и смотреть бесконечное кино про пешеходов, говорящих по мобильным, или про целующиеся влюбленные пары. А уж репризы, которые устраивают студенты МХАТа, — это и вовсе самостоятельное шоу, ведь ребята еще не знают, что жизнь — это не только пробы и кастинг.
Цены на все вкусные удовольствия самые разные. С одной стороны, можно посидеть за 100 руб. в стильной витрине «Прайма» и попробовать готовые английские блюда. С другой — заглянуть в более дорогое и совершенно новое «Пиноккио», где можно выпить ма-а-аленькую чашечку кофе с ма-а-аленьким печеньем и заплатить за это крупную сумму, изучая фэшн-показы в телевизоре. А можно зайти в Сити-кафе, где цены умеренно высокие, кофе умеренно хороший, а на большом экране показывают лица героев MTV почему-то без звука (лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать?). При этом в помещении играет музыка кантри в оригинальной обработке. А на самом углу, ближе к Дмитровке, изящный, ярко-алый китайский ресторан, в котором работают почему-то русские корейцы, видимо, самое главное — это разрез глаз, а все остальное — приложится. В переулке есть прекрасное Интернет-кафе, одно из самых дешевых в центре (хотя, скажу по секрету, что рядом в Самсунг-центре можно посидеть полчаса и вовсе бесплатно).
Камергерский считается великолепной декорацией для съемок рекламы. И это так странно — видеть двухметровых ярко накрашенных девушек на высоченных шпильках, зябко кутающихся в коротенькие платья в середине марта, вокруг которых бегают серьезные люди, светят прожекторы и происходит странная творческая суета, недоступная пониманию простых смертных. Простые смертные увидят только готовую рекламу.
В переулке довольно часто играют уличные музыканты. Причем музыка самая разная, но порой — просто замечательная. Бывают и семилетние девочки, пытающиеся перепилить скрипку пополам, и пьяные подростки с гитарами, которые одновременно используются и как аргументы в споре, и просто очень талантливые ребята с барабанами, заслышав которые хочется танцевать языческие танцы или (хотя бы) играть в ручеек. А иногда — загадочные детские пары, танцующие рок-н-ролл и другие спортивные танцы под вечного Элвиса.
На углу Камергера и Дмитровки знаменитый «педагогический» книжный магазин, и в летнее время, если тебе грустно, можно вооружиться книгой, устроиться на лавочке и сделать вид, что мира за пределами твоего взгляда (скользящего по буквам) не существует. А потом, когда мизантропия слегка уляжется, осмотреться по сторонам, понять, что не все так плохо, и отправиться к метро или гулять дальше.
Загадочный Камергер, хранящий отпечатки тысяч судеб. Задержишься на минуту, и кажется, что люди, прогуливавшиеся по нему много лет назад, не ушли насовсем — что переулок сохранил немного их тепла, для того, чтобы щедро поделиться с теми, кто зайдет сюда в будущем. С нами. И с теми, кто придет сюда в будущем. Вечно молодой. Одновременно спокойный и радующийся жизни.
Если пройти Камергерский и подняться вверх, можно дойти до еще одной прекрасной заколдованной улицы Кузнецкий мост, на которой тоже достаточно привлекательных мест и оригинальных кофеен. Правда, нужно приготовиться к не самому легкому подъему. Но это другая история.

Анастасия ЛитвиненкоМ2 - Квадратный метр